Завтрак гораздо важнее, чем рай
Шрифт:
Каждое мгновение каждый поступок приносит с собой награду или наказание. Священник не нужен. Даже Бог не нужен для того, чтобы наказывать или вознаграждать вас.
Существование автономно. Помогите кому-нибудь – и вы почувствуете огромную радость. Причините кому-нибудь боль – и вам самим станет больно. Это естественный процесс. Священники не должны его эксплуатировать.
Итак, Иккью говорит:
Мы ничего не помним и не знаемНи о рае, ни об аде…Иккью говорит: «Разве вы помните что-нибудь о рае или
Иккью говорит: «Возможно, вы мало что помните, но я помню все. В своем сознании, будучи осознанным, я точно помню – вначале не было ни ада, ни рая, значит, их не будет и в конце».
Если вы углубитесь в свой источник, что не трудно сделать, потому что вы там уже когда-то были… С целью труднее. Размышление о цели, о месте назначения – это фантазирование, потому что вы никогда там не были.
Позиция Иккью прагматична. Он говорит: «Не беспокойтесь о цели – как о ней можно что-то знать? Вы никогда там не были! Она в будущем. Но вы можете вернуться к источнику, ведь вы из него вышли. Вы можете погружаться в свое существо все глубже и глубже и, наконец, дойдете до самого истока. Он там! Ничто никогда не теряется. А увидев его, вы познаете и цель».
Те, кто слой за слоем проникал в свое существо и достиг самого дна, согласны с Иккью: на дне нет ни ада, ни рая. Более того, там никого нет – есть лишь чистое небытие, пустота, шуньята, «ничто». Возникнув из этого «ничто», мы к нему и вернемся.
Если вы поймете это посредством медитации, посредством собственного внутреннего поиска, вы никогда не станете выбирать искусственные цели. Все искусственные цели уводят в сторону. Вы просто начнете расслабляться в естестве, вы станете своим собственным изначальным естеством, своей подлинностью. В этой подлинности, в этой обычной естественности и состоит природа Будды, просветление.
Дождь, град, снег и лед —такие разные,Но, попав на землю,Они становятся водой одногоПотока, текущего по долине.Все различия условны: дождь, снег, лед. Все различия условны. Река может замерзнуть и превратиться в лед, или она может быть водой и течь, а может испариться и стать паром и облаками – но это одна и та же река.
Деревья, животные, мужчины, женщины, все возникают из одного «ничто». Различия утилитарны, но не истинны, они необходимы, но не абсолютны. Когда мы исчезаем, мы снова возвращаемся в эту космичность, в это единство, в эту целостность.
Будда никогда не использует слово «бог», потому что Бог стал ассоциироваться со многими неправильными вещами: со священником, с храмом, с писанием, с ритуалами. Поэтому Будда избегает этого слова. Его слово для обозначения Бога – «ничто». Почему он настаивает на этом слове? Потому что вы не можете молиться «ничто». А когда невозможно молиться, священник исчезает.
Вы не можете разговаривать с «ничто». Это будет очень глупо выглядеть. Вы можете разговаривать с Богом. Вы можете сказать: «Отче наш, сущий на небесах…», но вы не можете сказать: «Ничто, сущее на небесах…» Это глупо. Вы не можете сказать «ничто»: «Спаси меня!» Это нелепо.
Вы не можете
Видите всю красоту этого слова? Будда выбрал одно из самых по-настоящему емких слов – шуньята. Английский эквивалент, английское слово «nothingness» («ничто») не так прекрасно. Поэтому я хотел бы немного изменить его и использовать слово «no-thingness» («ни-что»), потому что «ни-что» – это не просто ничто, это все. Оно содержит в себе все возможности. Оно обладает бесконечным потенциалом. Оно еще не проявлено, но содержит все.
Дождь, град, снег и лед —такие разные,Но, попав на землю,Они становятся водой одногоПотока, текущего по долине.Так же и мы все растворяемся в природе, когда возвращаемся к истоку. Вначале природа и в конце природа, так зачем суетиться посередине? Зачем так беспокоиться, тревожиться, стремиться к разным целям – зачем доводить себя до такого отчаяния?
Из «ничто» в «ничто» – вот и все путешествие.
В буддизме есть аллегория для выражения этого. Будда говорил: «Холодной ночью, холодной темной зимней ночью во дворец через окно залетает птица, она порхает по залу некоторое время – в зале уютно, светло, тепло, это царский дворец – и затем снова вылетает из комнаты через другое окно». Будда говорит, что таков и сон жизни – мгновение тепла, уюта, дворцовой роскоши и снова погружение в «ничто».
Мы приходим из «ничто» и в «ничто» уходим – а посередине мимолетный сон. Зачем к нему так привязываться? Зачем так зацикливаться на нем? Понимая, что мы приходим из «ничто» и уходим в «ничто», посередине мы тоже можем быть «ничто». Это и есть природа Будды. Просто быть ничем… ничем особенным, ничем необычным.
Вот почему монах дзен – это самый обычный в мире человек. Он рубит дрова, носит воду из колодца и при этом говорит: «Как чудесно! Как изумительно!» Он продолжает заниматься простыми житейскими делами. В этом красота дзен. Но люди всегда ищут чего-то необычного.
На днях я читал лекцию У. Г. Кришнамурти. Он говорит, что ездил встречаться с Рамана Махарши. Тот не произвел на него впечатления, так как резал овощи. Да, Рамана Махарши такой человек, самый обычный человек. Резал овощи! У. Г. Кришнамурти, наверное, ожидал увидеть какого-то необычного человека, восседающего на золотом троне или что-то в этом роде. А Рамана Махарши просто сидел на полу и резал овощи для кухни! У. Г. Кришнамурти был сильно разочарован.
Затем на другой день он пришел и увидел, как Рамана Махарши читает анекдоты. Тот совсем упал в его глазах! Этот человек ничего не знает. Он обычный человек. У. Г. Кришнамурти покинул ашрам, решив, что ему там делать нечего. Но я хочу сказать вам, что этот человек, Рамана Махарши – один из величайших будд, когда-либо рождавшихся в этом мире. Таким было проявление его природы Будды.