Завтрашние мечты
Шрифт:
— Ты все еще хочешь заставить меня выполнять наш договор? — недовольно поинтересовалась она. — Я думала, раз уж мы друзья, то, может, забудем о нашей сделке?
Сет хмыкнул и покачал головой.
— Ну нет. Об этом не может быть и речи. Все наши соглашения остаются в силе, включая и то, что ты будешь моим камердинером и будешь отвечать каждый день на мой вопрос.
— Но…
— Никаких «но», никаких исключений. Правило номер один в дружбе: друзья всегда держат свое слово, и я ожидаю этого от тебя. — Нежно подтолкнув ее к двери, он добавил: — Накинь быстрее свою шаль.
Нахмурившись, она торопливо последовала его совету. Когда через минуту она вернулась с шалью на плечах, Сет галантно приподнял шляпу и предложил ей руку. Приняв ее, Пенелопа потянула его за собой.
К ее досаде, Сет едва не упал на лестнице и теперь плелся позади.
— Ради Бога, Сет! Нам понадобится целая ночь, если ты не торопишься. — Бросив на него раздраженный взгляд, она съехидничала: — Я думала, что с твоими длинными ногами… о Боже! — Пенелопа резко остановилась перед калиткой, досада у нее сменилась тревогой. — Ты же хромаешь! Почему ты не сказал, что у тебя болит нога?
— Потому что нога у меня не болит, — загадочно ответил он.
— Тогда почему ты хромаешь?
— Ты уже забыла о разговоре, который подслушала днем? — иронически улыбнулся он.
Пенелопа не забыла и сильно покраснела от возмущения:
— Я… я не подслушивала!
— Это ты сейчас так говоришь, — отозвался он, пропуская ее в калитку. — Ну ладно. Ради спасения нашей дружбы пойдем на компромисс. Скажем, что ты услышала разговор. — Он протянул руку. — Согласна?
— Ох, ладно, — отозвалась она, неохотно пожав его руку. — Я согласна. Но только потому, что сейчас у меня нет времени спорить. — Опустив руку, она проворчала: — Может, мы все-таки пойдем в варьете?
— Твое желание для меня закон. — С этими словами он повел ее вниз по улице так быстро, насколько позволяли ему натертые места.
Некоторое время они шли молча; она делала вид, что ее интересуют витрины магазинов на Блейк-стрит, он же терялся в догадках, что привлечет ее внимание, чтобы получить возможность продолжить их разговор.
Они прошли около квартала, прежде чем Сет увидел, как ее глаза округлились, а шаги замедлились. Когда она повернула голову, чтобы получше рассмотреть витрину, ее губы раскрылись и изогнулись в уголках. Улыбка была такой нежной и притягательной, что он с трудом отвел от нее взгляд, дабы посмотреть, на что же Пенелопа польстилась.
Это оказалась витрина мясной лавки, где висели окровавленный кусок говядины и два дохлых цыпленка. Он сморщил нос от отвращения и снова взглянул на Пенелопу. Она продолжала мило улыбаться.
Сет нахмурился. Может, она голодна? Может, она представляла цыпленка, приготовленного в винном соусе, и жареную говядину с хрустящим картофелем? Забеспокоившись, что Пенелопа, должно быть, голодала все это время, если смотрела на мясо в витрине так, словно это был показ парижской моды, он внимательнее проследил за ее взглядом.
И тогда сам улыбнулся. В нижнем правом углу витрины была приклеена афиша, объявлявшая о прибытии цирка в следующую субботу. Он прочитал красочный плакат, потом снова взглянул на Пенелопу, которая едва сдерживала
Охваченный нежностью, Сет мягко прикрыл рукой ее маленькую ручку, крепко державшуюся за него»
— Ты любишь цирк, милая? — тихо спросил он, слегка сжав ее руку.
— Да, но я не была там много лет.
Сет не пропустил грустной нотки, прозвучавшей в ее голосе, и заметил печаль, промелькнувшую на лице. Стремясь продлить неожиданную доверительность момента, он продолжил:
— А что тебе нравится больше всего?
— Слоны, — без колебаний ответила она. — Я всегда считала их добрыми и мудрыми.
Сет разглядывал изображение красиво украшенного слона в самом низу афиши.
— Похоже, это приятное животное, да? — Он наклонил голову и сощурился. — А знаешь что? Своими большими ушами и морщинистым хоботом он напоминает мне одного старого шахтера, с которым я когда-то ловил рыбу. Он был чудесным стариком, обожал ириски и орехи.
Пенелопа хихикнула и лукаво посмотрела на него.
— Мой папа говорил, что слоны напоминают ему двух старых дев, что жили по соседству. Они всегда одевались в серое, а свои сморщенные длинные носы совали в чужие дела. — Она улыбнулась, когда Сет громко захохотал. — Нам всегда было так смешно смотреть на животных и решать, кого из наших знакомых они напоминают. Моя мама упала бы в обморок, если бы слышала наше злословие.
— Похоже, вы были очень дружны с отцом, — заметил Сет, когда они пошли дальше.
— Да. К тому времени, когда я родилась, Джейку исполнилось четырнадцать, а нашей сестре Анне — восемнадцать, они были уже достаточно взрослые, чтобы интересоваться цирком. Но мой отец любил цирк, он обожал клоунов и воздушных акробатов. В четыре года он впервые привел меня в цирк. И я тоже полюбила его за красочность и волнение.
Она умолкла, пока они с Сетом переходили улицу.
— С того раза и до самой смерти моих родителей мы с отцом всегда вместе ходили в цирк, когда он появлялся в городе.
Сет нежно улыбнулся ей.
— Твой отец был замечательным человеком, да? Тебе, наверное, очень не хватает его.
— Да. После того как мои родители погибли во время пожара, я всегда успокаивала себя воспоминаниями о тех чудесных временах, когда мы ходили в цирк. — Она опустила голову, ее голос стал тихим и немного хриплым. — Я чувствовала себя такой одинокой и неуверенной, не зная, где мое место, что стала воображать, будто цирк был моей семьей, а слон — моим близким другом. Я представляла себя в нарядном золотисто-пурпурном костюме, разъезжающей на слоне по улицам каждого города в Америке, помахивая рукой восхищенной толпе.
Сет, тронутый ее неожиданным откровением, прошептал:
— Мне кажется, это была прекрасная мечта. А ты рассказывала о ней Джейку?
Она отрицательно покачала головой.
— Когда он приехал из Сан-Франциско, я сделалась такой несчастной, живя со своей слишком степенной тетей, и была так благодарна за его предложение взять меня с собой, что решила оставить все свои детские фантазии и поступать, как взрослая. Я хотела быть уверенной, что он никогда не пожалеет о своей опеке надо мной.