Завтрашняя запись
Шрифт:
Следом за ним вылез Свидетель со второй лампой с „Гиацинта“.
— Так. — Анджелалти высоко поднял свой бакен и секунду смотрел, прищурившись, на выстроившийся перед ним Экипаж. — Ага.
Он шагнул вперед, неся в руке Трезубец, и встал перед женщиной с измученным лицом, которая была чуть выше остальных — и чуть более худой.
— Полагаю, вы — моя тетя Мейл. По крайней мере так я вас называл, верно? Лучшая подруга моей матери.
— Да, правда, — согласилась Мейл Фазтерот. — И надеюсь, ее сына тоже.
Она помедлила. „Дело
— Вряд ли вы найдете во мне большое сходство с ней, — ответил Анджелалти будто извиняющимся тоном. — Мой дядя всегда говорил, что я похож на отца.
— Не совсем так, — возразила Мейл. — Хотя я припоминаю, что у него глаза были голубые… Его звали Иова Флэнри. Я покажу тебе, где о нем написано в Вахтенном журнале.
— Это будет очень любезно, — откликнулся Анджелалти, и Корбиньи удивилась, как мягко говорит этот человек, проклинавший Корабль и Экипаж.
Он еще раз обвел взглядом кольцо лиц.
— Боюсь, что больше никто…
— Меня ты не знаешь, да?
Озорник вышел из-за других. Волосы у него топорщились, одежда была смята. Анджелалти посмотрел на него сверху вниз.
— Велн Кристефион, — негромко сказал он и поклонился, не выпуская из рук Трезубец и фонарь. — Кузен.
Озорник моргнул, несколько опешив, но быстро пришел в себя и указал на бакен.
— А зачем тебе это?
— У меня слабые глаза, — ответил Анджелалти. — Учись проявлять снисхождение к чужим недостаткам.
Мальчишка снова моргнул и открыл рот, намереваясь выпалить еще бог знает какую бестактность. Какая-то женщина поспешно сжала ему плечо:
— Велн!
Он замолчал, а Анджелалти перевел взгляд на эту женщину.
— Сиприан Телшовет?
— Она самая, — отозвалась она спокойно, хотя на ее лице отразилось беспокойство, а на руке, сжимавшей плечо мальчишки, побелели костяшки пальцев. — Главный Навигатор.
Он кивнул и посмотрел ей прямо в глаза.
— Моя вендетта умерла с моим дядей. Ты передо мной так же чиста, как и мальчик.
На ее лице отразилось облегчение, и пальцы, стиснувшие плечо мальчика, разжались.
— Я тебя слышу… Капитан.
— А он — Капитан? — спросил неукротимый Велн, и его вопрос шорохом пролетел по кругу Членов Экипажа, но никто не дал ему ответа. Мальчик вырвался от матери. — А где кузина Корбиньи? — воскликнул он.
Анджелалти строго посмотрел на него, а Корбиньи почувствовала, как сердце у нее екнуло, а тело вдруг облилось потом. Она облизнула губы.
— Здесь, — хрипло сказала она и напряглась под взглядами десятка пар глаз Экипажа.
„Я не дрогну, — сказала она себе. — Я не заплачу. Я не буду умолять. Я — Корбиньи Фазтерот, Разведчик Планет и Искатель…“
— Это не моя дочь! — заявила Мейл Фазтерот.
На причале воцарилась тишина, которую нарушил Велн. Он подбежал к ней, застывшей на месте с подгибающимися коленями и задохнувшейся, и уставился ей в лицо.
— Кузина
Его лицо сморщилось от огорчения. Ей мучительно хотелось обнять его и успокоить.
— Да, — прошептала она, а потом откашлялась. — Да, Велн.
Он закусил губу, неуверенно протянул руку и дотронулся до косы, спустившейся ей на плечо.
— У тебя вид… — его глаза стали вдвое больше обычного и наполнились слезами, — …совсем не такой.
— Я стала другой, — сказала она, и на этот раз ее голос звучал ровно, в привычном ритме рассказа. — Меня… избили грабители, и мое старое тело… умерло. Но на Хенроне есть место, которое называется Синим Домом. Там берут память и… душу человека и переселяют их в тело, оставшееся без памяти и души.
Она оторвала взгляд от лица мальчика и посмотрела на мать, которая стояла с каменным лицом и молчала.
— Я — Корбиньи Фазтерот! — горячо сказала она, презирая себя за мольбу. — Во всем, кроме тела…
Она замолчала и опустила голову, сжав зубы, чтобы остановить слезы, подступившие к глазам, несмотря на ее решение не плакать. Дальнейшие слова были бесполезными — или даже хуже того.
Мейл Фазтерот повернулась к ней спиной.
— Так вот как, — осведомился Анджелалти обманчиво жизнерадостным тоном, к которому он прибегал, когда желал задеть собеседника, — Экипаж вознаграждает преданность? Вот благодарность, заслуженная следованием долгу до смерти — и за ее гранью? Буду знать, исполняющая обязанности Капитана.
Корбиньи подняла голову, задохнувшись. Лицо Мейл Фазтерот было неподвижным, губы побелели.
— А я-то боялся, — продолжил Анджелалти все так же весело, — что мое прошлое будет для Экипажа бесчестьем, поскольку меня растили и учили быть вором. Я с облегчением вижу, что…
— Анджелалти! — воскликнула Корбиньи, выбросив руки вперед и переплетая пальцы в каком-то чужом жесте волнения. — Анджелалти, не надо!
Он повернулся лицом к ней, и его глаза таинственно блеснули в неверном желтом свете:
— Ты столько для них сделала — выполнила свой долг во всем. И ты просишь, чтобы я их не укорял, Корбиньи?
Ты просишь, чтобы я стерпел оскорбление, какого не стал бы терпеть ни один планетник и ни один вор?
— Они не хотели тебя оскорбить, — поспешно сказала она. — Тебе рады. Анджелалти, это ничего не значит.
— Ничего не значит? — Он воззрился на нее. — Корбиньи…
— Ничего не значит, — твердо заявила Мейл Фазтерот. — Это — вопрос Суда Экипажа… Капитан Кристефион. Капитана это занимать не должно. Это… не относится к административным вопросам, по которым я буду рада ввести Капитана в курс дела. Вахтенные журналы в порядке. В распоряжении Капитана будет управляющий компьютер. Мне не хотелось бы, чтобы данный инцидент исказил взгляды Капитана на нас после столь долгого отсутствия. Мы действительно рады твоему возвращению, и рады, что ты готов занять место, причитающееся тебе по праву.