Завуч. Досрочный выпуск
Шрифт:
Он стоит в школьной раздевалке и торопливо обшаривает чужие куртки в поисках денег. Шуршит молния очередного кармана и – Бинго! – в руке оказывается сложенный вчетверо полтинник!
– Что здесь происходит?! – слышится голос дежурного учителя, а сердце уходит в пятки. Его. Поймали. На краже!
«Ну да было, – пожимает плечами Алексей, стискивая в левой руке теплое каменное звено. – Молодой был, дурак был!»
Мир недовольно плывет перед глазами, сменяясь следующей картинкой.
Октябрьский погожий день. Задали много уроков, но он,
«Зато сейчас научился не откладывать на потом», – возражает Алексей, чувствуя тепло каменной цепи.
Вот он стоит на участке и смотрит в свинцовое осеннее небо. По краям торчат огрызки голых деревьев. Вокруг нет ни воспитателей, ни других ребят. Он один. Совсем-совсем один.
«Неправда, – не согласился Алексей, грея руки о жар цепи, – у меня есть любимая семья, у меня есть любимые выпускники, у меня есть Цит в конце концов! Миша, Марк, Санек!»
А Чертоги, словно поняв, куда нужно бить, подсовывают новое, такое реальное, воспоминание.
– Я скоро приду, – ласково говорит мама, выходя в подъезд, – только мусор вынесу.
– Сколо – это сколько? – серьезно уточняет маленький карапуз в красных шортах.
– Три минуты, – улыбается мама.
Он послушно ждет еще три минуты, потом еще две, потом еще…
В груди начинает подниматься паника, густо перемешанная со страхом. Он забирается на подоконник и, надрывая горло в надсадном крике, кричит в открытую форточку:
– Ма-ма!
Тогда, в реальности, мама появилась спустя десять секунд – все это время он стояла в подъезде, разговаривая с соседкой. Сейчас же входная дверь не хлопнула, и по квартире не раздался такой родной голос:
– Глупыш, я здесь! Ты что, меня потерял?
– Ма-ма! – Карапуз, забравшийся на подоконник, уже дрожит от страха.
Ему страшно находиться одному в этой пустой квартире. Страшно кричать. Страшно смотреть вниз.
– Ма… – Живот обжигает жаром обернутой вокруг пояса цепи, и карапуз мгновенно успокаивается, выдавая вместо истошного «Ма-ма» малый боцманский загиб, без особых проблем используя букву «р».
– Вот ведь сволочи! – искренне удивляется малыш с необычно серьезными глазами, – по самому больному бьют! Стоп! А если….
Он усилием воли удерживает комнату, растворяющуюся в бело-жемчужном цвете и, нахмурившись, начинает размышлять:
«Чертоги бьют по самым больным местам, из-за которых у меня возникли психические блоки. Это, конечно, подло, больно, но чертовски эффективно. И почему бы мне самому не воспользоваться возможностью проработать эти ограничения, благо меня так любезно ведут по всем проблемным местам?»
Улыбнувшись своим мыслям, карапуз аккуратно слезает с подоконника и начинает играть с лежащей на полу машинкой.
«А вдлуг она не плидет?»
«Придет».
«А если нет?»
«Тогда нужно будет дойти до телефона и позвонить бабушке».
«А
«Тогда постучаться к соседям».
«А если и их нет? Вообще никого в миле нет?»
«Да и пофиг».
«Пофиг?»
«Ну да, плевать. В мире столько всего интересного, что жизни не хватит прочитать все книги и посетить все интересные места!»
«Но я буду один…»
«Солнце – одно. Бог – один. Небо – одно. Как только человек учится быть один, он никогда больше не остается в одиночестве!»
«Это из-за Солнца?»
«Из-за Солнца».
«И из-за Бога?»
«Угумс».
«А кто такой бог?»
«Некоторым и вечности не хватает, чтобы это узнать, а кому-то достаточно провести всего лишь пару минут в одиночестве и тишине…»
«Я хочу!»
«Пробуй…»
Карапуз садится на пол и с серьезной миной на лице закрывает глаза. Потихоньку черты его лица разглаживаются, а на губах появляется искренняя улыбка.
Скрепит дверь и квартира тут же наполняется сотней разнообразных звуков, среди который выделяет такой родной голос:
– Малыш, я дома!
– Мама! – расстроенно кричит карапуз, пытаясь что-то поймать руками. – Я почти понял! И ты тут плишла!
– Это плохо? – женщина ласково улыбается и присаживается на колени рядом со своим сыном.
– Нет, – отрицательно мотает головой мелкий. – Это хорошо!
Он улыбается, и мир исчезает в жемчужной вспышке.
«Ого! – потряс головой Алексей. – Ну и психодел пошел! Я на такое не подписывался! Хотя… кого я обманываю? Давай следующий кадр!
Благодаря цепи, он справлялся с влиянием Чертогов, и с каждым разом у него получалось сбрасывать наваждение все быстрее и быстрее. А после пятнадцатого по счету погружения он уже с ходу осознавал себя в воспоминании и пытался выжать из той ситуации по максимуму.
Как только Алексей полностью осознавал нереальность происходящего, он тут же проводил психокоррекцию, сравнивая свои детские блоки и комплексы с реальным положением вещей. Простенький мускульный тест, подсмотренный на вебинаре у одного тетахилера, помогал определить – действительно ли раздуваемая Чертогами психологическая проблема осталась нераскрытой или это старательно наводимая на него иллюзия.
Висяков у него, конечно, хватало, но несколько лет йоговской практики и проработки отношений с родителями не прошли даром. Пока что самый главный его страх был в том, что он все должен.
Должен заботиться. Должен защищать. Должен помогать. Должен страдать, превозмогая.
Может быть, дело было в национальной особенности? Очень уж любит русский народ сначала придумывать всяческие проблемы на свою голову, а потом мужественно их решать. А может, дело в нем самом?
Вернувшись после пятнадцатой попытки в уже привычную бело-жемчужную комнату, он внезапно понял, что все – хватит.
– Все, – уверенно произнес Алексей, чувствуя внутри себя Силу. – Поиграли и хватит. Какие у меня есть варианты перемещения по уровням?