Заземление
Шрифт:
— Прекрати творить глупости, — защищаясь, Нери выставил руки перед собой. — Пожалеешь ведь. У нас сейчас есть задачи важнее. Дозорные того и гляди вернутся с подкреплением!
— Плевала я на дозорных, Нери, — Кантана ухватила его запястья и развела руки, открывая себе дорогу. Отлично, его мышцы расслаблены, он практически не сопротивляется! Значит, удалось-таки зацепить нужным крючком!
— На кону сейчас всё, — о, треклятые Разрушители, как же смешны его оправдания! — В том числе, твоя жизнь и твоё благополучие.
— Ты такой скучный, — Кантана протиснулась между руками Нери, игнорируя не слишком настойчивые
— Я знал, что ты хочешь в Пропасть к брату, но не думал, что так сильно!
— Надышаться перед смертью — вот чего я хочу, — Кантана облизала губы.
— Ты можешь решить, как раскинуть карты, сама! — вскрикнул Нери. — Зачем тебе я? Зачем?!
Кантана ухмыльнулась в полумраке. Можно подумать, он не знает! Всё ещё держа добычу за волосы, она опустила подбородок на плечо Нери и, чуть отогнув воротник рубашки, уткнулась в шею. Грубый зигзаг шрама скользнул по уголку губ. Знакомый уже запах неудачника защекотал нос, и азарт наводнил каждую клеточку тела смертельным ядом.
— Именно затем, что я решила так, — прошептала Кантана ему в самое ухо. — Ты — моя добыча.
— Не слишком ли многого хочешь? — голос Нери звучал уже не столь уверенно. Кантана догадывалась, что её маленькое наследие — шрам — имеет для него такое же значение, как и для неё самой. Этот бледный излом на коже накрепко связывал их. Кровью.
— А кто тебя спрашивал? — парировала Кантана, всё ещё пресыщаясь запахом мимолётных надежд, ускользающих из-под самого носа. — Жертву не спрашивают, хочет ли она быть съеденной. Просто ставят перед фактом.
Ей уже не хотелось мести. Всё, чего она желала — унести дух необретённых целей с собой, сделать его частью себя навеки. Кантана незаметно улыбнулась собственным мыслям: вот где собака зарыта. Отобрать у другого свою недостающую часть — высшая суть ритуала единения.
Разум рождал противоречие за противоречием. Треклятые Разрушители, какое единение?! Она никогда не позволит такому бессердечному спесивцу сотворить больше, чем дозволено! А уж, тем более, причинить ей боль.
Зубы Кантаны дразняще клацнули в опасной близости от мочки уха. Нери ещё раз дёрнулся в тщетной попытке вырваться, однако, Кантана прекрасно понимала, что он не использует весь резерв своих сил. Значит, коварный план сработал. Разрушители искусили его, подавив рассудок.
Вот только нужно ли всё это теперь?
— Я против твоей самодеятельности, — пробормотал Нери сдавленно. — Будешь творить глупости — я тебя ударю, клянусь!
— Шею сверну, — Кантана, скользнув сухими губами по щеке Нери, потянула его за волосы и развернула голову. Дурацкая привычка говорить, не подумав, снова сыграла против неё.
— Попробуй, сверни, — с напускным равнодушием ответил Нери, ещё сильнее вжимаясь в темнеющую арку окна. — Я посмотрю, как ты пойдёшь против двух дозорных в одиночку!
— Будь честен с самим собой, Нери, — прошептала Кантана, прислонившись к его щеке. — Мы оба немного сошли с ума. Здесь. Сегодня. Сейчас. Да пусть Покровители поразят меня молнией на этом самом месте, если в
— Покровителей не существует, — отрезал Нери, отворачиваясь. — Бытие определяет сознание.
Кантана заглянула в его в глаза, но уже без былого нахальства:
— Так, значит, это правда, то, что у тебя нет души?
Веки Нери дрогнули. Во взгляде сверкнул колкий огонёк сомнения. Что-то изменилось в его лице, и это перекроило план Кантаны в секунду, окончательно и бесповоротно.
До чего же глупо было разводить его на плотскую жажду! Ведь Нери оставался закрытым для неё даже тогда, когда страстно отвечал на поцелуй. А сейчас он медленно оттаивал: Кантана чувствовала это по его оживающей мимике. Чужие эмоции побежали мурашками по коже, порождая цепную реакцию. Вот она — лёгкая цель всех нелепых, изысканных ухищрений. Она, наконец, в руках, как перо неуловимой синей птицы.
Огонь ярости, до последней секунды бушевавший в груди, внезапно затих, оставив после себя голое пепелище. Горячка безумия окончательно отступила, отрезвив. На место запретной, грязной похоти пришла обнажённая нежность: лёгкая, как перо и тихая, как улочки Девятого Холма в предрассветные часы.
— Правда? — повторила Кантана, приближаясь.
— Ты видишь всё сама, — ровное дыхание запуталось в её волосах.
Горячие потоки слёз хлынули из глаз неудержимым водопадом. Удушающий стыд сдавил горло, но прочная чувственная нить, натянувшаяся между ними, была сильнее сожаления о содеянном. То же самое Кантана чувствовала в роковую ночь, когда явилась сюда, чтобы убить незваных гостей. Она летела на Нери с ножом, а он смотрел ей в глаза… И она чувствовала его всем сердцем и желала уничтожить эту зыбкую связь.
Нери хотел что-то сказать, но остановился, не издав и звука. Слова были излишни. Сейчас существовал лишь прохладный полумрак, наполненный запахом книжной пыли, бумаги и оплавленного воска. И незримая нить, что была готова лопнуть в любой момент.
Кантана встретила озадаченный взор Нери. Слёзы ещё бежали по щекам, но они не были расплатой за то, что уже невозможно исправить. Они очищали.
Ладони легко колола не успевшая загрубеть щетина. Теперь уже она шла навстречу, открывая настежь сердце, в надежде на то, что он впустит её. Крепко зажмурившись, Кантана прикоснулась к губам Нери своими.
Она не встретила опостылого сопротивления. Лишь прерывистое дыхание пунктиром ударило в шею. Руки Нери бережно легли на плечи. Ответ был непривычно быстрым и откровенным, но совершенно без черноты запретных желаний. Слёзы Кантаны размазывались по его коже, но она не могла прервать ни поцелуй, ни беззвучный плач.
Свеча грозно затрещала за преградой стеллажей и погасла. Упругая перина темноты легла на плечи, и это незримое покровительство пришлось весьма кстати. Тепло чужого тела, столь желанный запах неудачника и мягкий вкус поцелуя теперь ощущались намного явственнее. Мгла стёрла границы привычного мира, перенося их в безопасное место, где не существовало ни дозорных, ни бури, ни назревающей трагедии, готовой в любой момент уничтожить всё. Здесь каждая секунда растягивалась на тысячелетия, возводя в бесконечность мгновения до того, как волшебство прервётся, и карета превратится в тыкву.