Зажги меня
Шрифт:
Я киваю.
– Отличное начало.
– Как только мне станет известно все. Что там происходит, мы сможем продумать свой план более детально и каким-то образом выудить ее оттуда и привезти сюда, к нам.
– Значит, как только она окажется здесь, – говорю я, – мне снова придется пуститься в бега.
– Скорее всего.
Я киваю несколько раз.
– Ну, хорошо. – Я шумно сглатываю. – Я подожду, пока ты не вернешься назад.
– Вот и отлично, – ухмыляется Кенджи, и вот его уже нет. Исчез. Входная дверь открывается и закрывается снова. Я смотрю на стену и
Очередная миссия. А это означает еще один шанс все провалить и дать убить себя. А если все получится, то надо будет снова куда-то убегать. А это означает нестабильность и хаос.
Я закрываю глаза.
Я люблю Джульетту. Действительно люблю. Я хочу помочь ей и поддерживать ее и быть там, чтобы вызволить с базы. И я хочу, чтобы у нас было счастливое будущее. Интересно, сбудется ли все это когда-нибудь?
Нелегко в этом признаться, но где-то в глубине души я не хочу в очередной раз снова подвергать жизнь Джеймса опасности, когда мы ринемся в бега. И это все из-за девушки, которая бросила меня, которая отказалась от меня. И которая ушла от нас.
Но теперь я уже и не знаю, что правильно, а что нет.
И кому я должен больше хранить свою верность и преданность – Джеймсу или Джульетте.
Глава 16
Часа через два возвращается Кенджи. Лицо у него посерело, руки трясутся. Он тяжело дышит, глаза его никуда конкретно не смотрят. Он присаживается на диван без единого слова, и я начинаю паниковать.
– Что случилось? – спрашиваю я.
– Что происходит? – волнуется Лили.
– Ты в порядке, братишка? – Это подает голос Иан.
Мы засыпаем его вопросами, но он ничего нам не отвечает. Он смотрит в пустоту, не мигая, просто копия Касла, который сидит в кресле напротив него.
Наконец, после затянувшейся паузы, он начинает говорить.
Сначала это всего два слова.
– Джульетта погибла.
И тут начинается хаос.
Задаются вопросы, приглушаются крики и стоны, и все вокруг поражены, шокированы, перепуганы насмерть.
Я ошеломлен.
Мне кажется, что у меня парализовало мозг, он не хочет и не может переварить эту информацию. Почему? – так и хочется спросить мне. Как? Как это возможно?
Но я не в состоянии говорить. Я застыл от ужаса. И от горя.
– Это были не люди Уорнера, которые похитили ее, – говорит Кенджи, а слезы ручьями текут у него по щекам. – Это были люди Андерсона. Они сделали официальное заявление пару часов назад, – говорит он, задыхаясь. – Они заявили о том, что произвели бомбардировку «Омеги пойнт», взяли в плен Джульетту и казнили ее сегодня утром. Верховный главнокомандующий уже возвращается в столицу.
– Нет, – выдыхаю я.
– Мы должны были сразу отправиться за ней, – говорит Кенджи. – Или я один должен был попытаться найти ее. Это моя вина. – Он запустил в волосы обе руки, пытаясь остановить слезы. – Я виноват в том, что она погибла. Я должен был сам идти за ней…
– Твоей вины в этом нет! – восклицает Иан, бросается к нему и хватает за руки. – Даже не смей взваливать
– Мы потеряли очень много людей, – говорит Лили. – Дорогих нам людей, которых мы не смогли спасти. Это не твоя вина. Я тебе точно говорю. Мы сделали все, что смогли.
Все бросаются утешать Кенджи, пытаются переубедить его и доказать, что он совсем ни в чем не виноват. И вообще, если подумать, тут некого винить.
Но я с этим не согласен.
Я отступаю назад до тех пор, пока не врезаюсь в стену и не прислоняюсь к ней, чтобы не упасть. Я-то знаю, кого надо винить. Я знаю, чья это вина.
Джульетта погибла из-за меня.
Зажги меня
Глава 1
Я как будто превратилась в песочные часы.
Все мои годы – а их целых семнадцать – обрушились и будто похоронили меня изнутри. Целиком. Мои ноги наполнены песком и сшиты канцелярскими скобами. Мой мозг переполнен гранулами сомнения. Мне предстоит еще многое сделать, принять решения, и мое терпение иссякает одновременно со временем, которое тоже быстро покидает мое тело. Маленькая стрелка часов легко ударяет меня по голове и раз и два и три и четыре, шепча мне: привет, проснись, вставай,
проснись
проснись
– Проснись, – шепчет он.
Я резко набираю в легкие больше воздуха и просыпаюсь, но не встаю. Я удивлена, но не напугана. Смотрю в эти изумительно зеленые глаза, которые, кажется, очень многое знают, и знают хорошо. Надо мной склонился Аарон Уорнер Андерсон. Он изучает меня обеспокоенным взглядом, а его рука зависает над моим телом, будто собирается коснуться меня.
Он тут же отдергивает руку.
И продолжает смотреть на меня, не мигая. Его грудь взволнованно поднимается и опускается.
– Доброе утро, – неуверенно произношу я. Не совсем понимая, могу ли я говорить, который сейчас час, и, вообще, слетают ли эти слова с моих губ, покидая тело, в котором, собственно, содержусь я сама.
Я замечаю его белую рубашку с пуговицами на концах воротника. Она наполовину заправлена в идеально отглаженные черные брюки, а рукава рубашки закатаны выше локтя.
Он улыбается, но так, словно ему больно.
Я сажусь в кровати, и Уорнер подается вперед, чтобы помочь мне устроиться поудобнее. Я закрываю глаза, потому что у меня сразу начинает кружиться голова от резкого движения, и так я сижу некоторое время неподвижно, чтобы это неприятное чувство прошло.
Я истощена и ослабла от голода, но если не считать несильной боли в некоторых местах моего тела, все остальное, кажется, в полном порядке. Я жива. Я дышу, моргаю и чувствую; я человек, и точно знаю, почему это происходит.
Я встречаю его взгляд:
– Ты спас мне жизнь.
Меня ранили, и пуля попала мне в грудь.
Стрелял отец Уорнера, и мне до сих пор слышится эхо того выстрела, если постараться сосредоточиться. Я могу даже восстановить полностью тот эпизод и пережить его еще раз: эту боль, такую сильную, такую мучительную. Этого я не смогу забыть уже никогда.