Зажги свечу
Шрифт:
Его жена сердито потянула доктора за рукав.
На завтрак приготовили сосиски и яйца, на стол положили бумажные салфетки. Ниам сидела на высоком стульчике и агукала на всех. Воздух пронизывало едва сдерживаемое нетерпение, потому что после завтрака будет раздача подарков возле камина. Ночью Санта-Клаус принес крупные вещи, а теперь каждый получит подарочек от остальных. Потом Эшлинг и Элизабет пойдут на площадь кататься на велосипедах. Морин будет красоваться в новом жакете с подобранным к нему по цвету беретом. Имон
Все охали и ахали над подарками: подушечки для иголок; закладки для книг; тарелка, расписанная под пепельницу для папани; аккуратно собранное из бусин ожерелье. Но самое большое восхищение вызвали подарки от Морин: красивое мыло для мамани, настоящий мужской шарф для папани, большие браслеты с цветным стеклом для Эшлинг и Элизабет, фонарь для велосипеда Имону, смешная меховая шапка Доналу и даже погремушка для Ниам. Старшему брату Морин подарила две парные щетки для волос, прямо как у джентльменов на картинках, а Пегги получила блестящую брошку.
Морин попросила быть последней в очереди для раздачи подарков, так что все завершилось на самой радостной ноте. Все были так благодарны Морин и заняты разглядыванием полученного, что никто, кроме Элизабет, не заметил, как нервно переглянулись тетушка Эйлин и дядюшка Шон. Элизабет не поняла, что стряслось, но, похоже, они увидели в происходящем некую скрытую беду. Что бы то ни было, дядюшка Шон, очевидно, решил предоставить тетушке Эйлин возможность разобраться с проблемой. Элизабет почувствовала, как лицо заливается краской от тревоги.
– Ладно, а теперь все уберите за собой, бумагу сложите в коробку, бечевку – туда, и ничего не потеряйте! – скомандовала Эйлин. – Давайте-ка все на площадь, да-да, Шон, и ты тоже, пойди разомнись! Донал, конечно, тебе тоже можно, только оденься потеплее. Нет, оставь свою меховую шапку, вот так, молодец!
За несколько минут Эйлин очистила комнату от людей и подарков. Сердце Элизабет выскакивало из груди, так как явно происходило что-то странное. Она пошла на кухню вместе с Пегги и стала помогать сворачивать упаковочную бумагу. Пегги жаловалась на кучу работы по приготовлению еды и отсутствие всякой помощи от кого бы то ни было, но на самом деле просто ворчала себе под нос, не ожидая ответа.
Из соседней комнаты отчетливо доносились голоса:
– Нет, Морин, садись. Садись, говорю!
– Маманя, я не понимаю, в чем дело?
– Морин, где ты взяла деньги на подарки? Где?
– Маманя, да что такое? Я откладывала карманные деньги, как и все остальные… А где бы еще я их взяла?
– Морин, не держи нас за дураков! Посмотри на все эти вещи, они стоят целое состояние! – вмешался отец. – Мыло, которое ты подарила матери… Я сам видел его в аптеке по цене пятнадцать шиллингов!
–
– Просто скажи нам, дочка, где ты взяла деньги? Мы с отцом хотим знать. Быстро рассказывай и не порти праздник всем остальным.
– Маманя, я никогда не брала у тебя деньги, можешь проверить, я ни пенни не взяла…
– Шон, у меня не было недостачи в кассе.
– Папаня, я не лазила по твоим карманам…
– Морин, тебе дают шиллинг в неделю на карманные расходы, а ты накупила всего на много фунтов! Разве ты не понимаешь, что мы с матерью очень переживаем?
– Это такую благодарность я получаю за красивые рождественские подарки? – расплакалась Морин. – Вы… вы обвиняете меня, что я украла у вас деньги?
– Вариантов всего два: либо ты украла у нас деньги, либо… украла вещи в лавках, – озвучила свои подозрения Эйлин дрожащим голосом.
– Я их купила! – настаивала Морин.
– Боже правый, да одни только щетки, которые ты подарила Шону, стоят больше двух фунтов! – взревел отец. – Ты не выйдешь из комнаты, пока не признаешься. Рождество не Рождество, я все равно вытрясу из тебя правду! Не думай, что твои родители – идиоты. Купила она, конечно, так я и поверил!
– Отец прав, рано или поздно тебе придется нам все рассказать. Лучше скажи прямо сейчас.
– Я купила подарки на Рождество, чтобы вас порадовать, что еще я могу сказать?
– Тогда я сейчас пойду домой к Линчам и посмотрю, что им подарила Берна. Может, вы с ней соучастники, и она выложит то, что ты сказать не хочешь!
– Нет! – завопила Морин. – Нет, папаня, пожалуйста, не надо!
Послышались всхлипывания Эйлин, Морин заохала и зарыдала, к ней присоединилась мать. Раздались громкие звуки шлепков, перевернутый стул грохнулся на пол. Тетушка Эйлин умоляла дядюшку Шона быть помягче:
– Оставь ее, Шон, оставь ее, пока не успокоишься.
– Я должен успокоиться?! Обокрала чуть не все лавки в городе! Шлялась по ним с этой оторвой, дочкой Линчей! Пять лавок, пять семей, с которыми мы вели дела годами, а эта паршивка взяла и обокрала их! Господи Иисусе, да как тут успокоиться?! Когда лавки откроются, ты пойдешь в каждую из них и вернешь все вещи, слышала меня? И Линчам я тоже все расскажу, имей в виду. Чтобы не оставались в неведении о том, какая парочка воров разгуливает у нас по городу…
Раздался новый удар, за которым последовал вопль. Элизабет и Пегги испуганно переглянулись.
– Не обращай внимания, – прошептала Пегги. – Не следует совать нос в чужие дела. Лучше держать уши закрытыми и рот на замке.
– Я знаю, – ответила Элизабет. – Но ведь теперь Рождество будет испорчено…
– Ничего подобного! – заверила Пегги. – У нас будет отличное Рождество!
– Папаня, нет, нельзя так бить девчонок! Перестань! Папаня, хватит!
– Уйди, Шон! Я тебя не звал, тут я и сам разберусь!