Заживо погребенный
Шрифт:
— Ну, хочется явиться на дознанье, или в полицию, да мало ли. Я всегда поддерживаю дружбу с этим миром. Дико волнительно — сидеть на этой их скамье.
Он:
— Дознания никакого не предполагается. Хотя тут много непонятного. Видите ли, Прайам Фарл никогда не жил в Англии. Вечно за границей. По этим иностранным отелям вечно мотался.
Она (после паузы):
— Я знаю.
Он:
— Что именно вы знаете?
Она:
— Даете слово, что не будете трепаться?
Он:
— Ну.
Она:
— Я
Он:
— Но почему?
Она:
— Если б вы знали, что это за тип, вы бы не спрашивали.
Он:
— Ой! Но послушайте! Вы просто должны мне разрешить это использовать в моей истории! Выкладывайте всё.
Она:
— Ни за какие коврижки.
Он:
— Ну — он пытался за вами приударить?
Она:
— Но как!
Прайам Фарл (про себя):
— Вот наглая ложь! В жизни я не бывал в Остенде!
Он:
— Но можно я это использую, не называя вашего имени? Скажем — одна знаменитая актриса?
Она:
— Ну, это пожалуйста. Можно даже указать, что из музыкальной комедии.
Он:
— Идет. Как-нибудь разрисую. Уж положитесь на меня. Огромное вам спасибо.
В этот миг священник прошел по зале, тощий и очень юный.
Она:
— Ах! Отец Лука, вы ли это? Присаживайтесь к нам, располагайтесь. Отец Лука Виджери — мистер Докси из «Рекорд».
Журналист:
— Очень приятно.
Священник:
— Очень приятно.
Дама:
— Кстати, отец Лука, я прямо мечтаю завтра послушать вашу проповедь. О чем она?
Священник:
— О нынешних пороках.
Дама:
— Какая прелесть! Я последнюю читала — пальчики оближешь!
Священник:
— Если у вас нет билета, вы не сможете войти.
Дама:
— Но мне так хочется! Я пройду через дверь ризницы, если, конечно, у вашего Святого Беды есть дверь ризницы.
Священник:
— Исключено. Вы себе не можете представить, какая бывает давка. И у меня нет фаворитов.
Дама:
— Ну как же нет? А я?
Священник:
— У меня в церкви модные женщины имеют те же шансы, что и остальные прихожане.
Дама:
— Ах, какой же вы жестокий.
Священник:
— Возможно. Должен сообщить вам, мисс Коэнсон, что я видел, как две герцогини стояли в конце прохода у Святого Беды, и весьма этим удовлетворен.
Дама:
— Ну, я-то не доставлю вам такого удовольствия. Стоять у вас в проходе! И не мечтайте. Разве я вам ложу не устраивала?
Священник:
— Я на эту вашу ложу согласился исключительно из чувства долга: мой долг — бывать везде.
Журналист:
— Пойдемте вместе, мисс Коэнсон, у меня два билета от «Рекорд».
Дама:
— Ara! Так прессе вы, значит, рассылаете
Священник:
— Пресса — дело другое. Официант, принесите полбутылки «Хейдсика» [5] .
Официант:
— Полбутылки «Хейдсика»? Да, сэр.
Дама:
— «Хейдсик». Вот это я люблю. А мы на диете.
5
Марка шампанского.
Священник:
— Я не люблю «Хейдсик». Но я тоже на диете. Предписание врача. Каждый вечер перед сном. Оказывается, мой организм требует. Мария леди Рондел мне выдает — и слушать не желает возражений — по сотне в год, чтобы я мог это себе позволить. Её личный тонкий способ поддерживать доброе дело. И льда, официант. Я как раз сегодня ее видел. Остановилась здесь на сезон. Здесь ей будет легче. Она так удручена смертью Прайама Фарла, бедняжка. Такая артистичная натура, знаете! У покойного лорда Рондела было, считается, лучшее собранье Фарла в Лондоне.
Журналист:
— А вы встречались с Прайамом Фарлом, отец Лука?
Священник:
— Никогда. Я так понимаю, он был с большими странностями. Терпеть не могу странностей. Я к нему как-то по почте обращался, просил, чтобы он написал Святое Семейство для Святого Беды.
Журналист:
— И что же он ответил?
Священник:
— Он не ответил. Учитывая, что он даже не член Королевской академии, это, по-моему, с его стороны было большое свинство. И тем не менее Мария леди Рондел считает, что он непременно должен быть похоронен в Вестминстерском аббатстве. Спрашивает, чем я могу способствовать.
Дама:
— Похоронен в Вестминстерском аббатстве! Я и не знала, что он такой столп! О Господи!
Священник:
— Я совершенно доверяю вкусу леди Рондел, и, естественно, не смею возражать. Кое-что я, кажется, смогу устроить. Мой дядя епископ…
Журналист:
— Простите, но мне казалось, что поскольку вы отпали от церкви…
Священник:
— Поскольку я воссоединился с Церковью, хотели вы сказать. Церковь едина.
Журналист:
— От англиканской церкви, я имел в виду.
Священник:
— А-а!
Журналист:
— Поскольку вы отпали от англиканской церкви, между вами и епископом возникли трения.
Священник:
— Только на религиозной почве. К тому же моя сестра — любимая племянница епископа. А я ее любимый брат. Сестра моя сама очень интересуется искусством. Разрисовала мне грелку на чайник — просто упоительно. Разумеется, в вопросе национальных похорон последнее слово за епископом. А потому…
Но тут невидимый оркестр заводит «Боже Короля храни».