Здесь был Рим. Современные прогулки по древнему городу
Шрифт:
В жизнеописании Попликолы Плутарх, рассказывая о седой древности, описывал при этом современную ему третью инкарнацию храма и сетовал, что колонны, импортированные из Афин, в самих Афинах были чудо как хороши, а в Риме их отполировали до чрезмерной тонкости. Третий храм, как и первый, продержался долго. В раннем средневековье его активно грабили (сначала стащили все золото, потом черепицу из позолоченной бронзы, потом статуи), но еще в XII веке в одном из папских документов он упоминается как «большой храм, который обращен в сторону Элефанта» (возле овощного рынка на берегу Тибра стояла статуя, называемая «травяной слон», Elephas herbarius).
Храм Юпитера Капитолийского. Реконструкция.
Храм
К настоящему времени от храма остались только фрагменты фундамента. Один из них, массивный подиум из туфа внутри Палаццо деи Консерватори, дает некоторое представление о том, где именно храм стоял и как был сориентирован по сторонам света. Еще один кусок виден в канаве, которая идет вдоль Виа дель Темпио ди Джове (улица храма Юпитера). Ну и как заведено в Риме, осколки былого величия расползлись по другим закоулкам Вечного города. Например, неподалеку от Пьяцца Навона есть прелестная барочная церковь — Санта-Мария-делла-Паче, с двориком работы Браманте. Говорят, что ее вторая капелла облицована пентелийским мрамором, снятым с храма Юпитера Капитолийского.
Пентелийский мрамор — благородный греческий минерал, белый, с легким оттенком желтизны. Добывался на горе Пентеликон (ныне Пентели) неподалеку от Афин. Этот же камень использовался для строительства афинского акрополя.
Другие храмы
Храм Юпитера Всеблагого и Величайшего не был единственным храмом на Капитолии — он даже не был там единственным храмом Юпитера! Храмов Юпитера на Капитолии было целых три. Право старшинства принадлежало святилищу Юпитера Феретрийского — по легенде, старейшему не только на Капитолии, но и вообще в Риме. Основал его сам Ромул, когда во время битвы с племенем ценинцев победил их вождя Акрона и снял с него доспехи. Это, собственно, и была главная функция небольшого храма — хранить так называемые тучные доспехи (spolia opima). «Тучными» считались только те доспехи, которые римский полководец в бою лично снял с вражеского полководца. За всю римскую историю после Ромула такое происходило лишь дважды: в 437 г. до н. э. Корнелий Косс добыл броню этрусского вождя Толумния, родом из уже знакомого нам города Вейи, а в 222 году до н. э. Марк Клавдий Марцелл победил в единоборстве галльского полководца Бритомарта. В храме, судя по всему, не было даже статуи бога — только доспехи, скипетр и священное огниво. Монета времен Юлия Цезаря изображает Марцелла с добытыми доспехами возле храма, вероятно, именно этого. Но где именно на Капитолийском холме он стоял — сказать невозможно.
Доспехи. Рисунок XIX века.
На заре императорской эры, если верить беглому замечанию греческого историка Диона Кассия, императору Августу было даровано право «назначать» доспехи тучными и самолично вносить их в храм Юпитера Феретрийского. Между тем для Августа самым важным храмом Юпитера на Капитолии был храм Юпитера Громовержца. Дело в том, что Август очень боялся грозы, а во время испанской кампании едва не погиб: молния ударила в его носилки и убила раба-факелоносца. В честь чудесного спасения Август посвятил Юпитеру Громовержцу храм со стенами из больших мраморных блоков и роскошными статуями внутри и снаружи. Это не спасло императора от бронтофобии (так по-научному называется страх грозы): стоило небу нахмуриться, он тут же напяливал на себя тюленью шкуру, которая якобы защищала от удара молнии.
Историк Светоний рассказывает, что однажды Августу явился во сне Юпитер и посетовал на то, что роскошный новый храм отнимает славу у главного капитолийского святилища. Август, не просыпаясь, ответил, что Громовержец — всего лишь привратник Юпитера Капитолийского, а наяву тут же приказал украсить крышу нового храма колокольчиками, какие обычно вешают у дверей. Бетонное основание, вероятно относящееся к этому зданию, было найдено возле Виа ди Монте Тарпео.
В 1939 году, при строительстве галереи между корпусами Капитолийских музеев, был обнаружен еще один удивительный храм, который сохранился благодаря наслоениям скрывших его поздних зданий. Нашли даже культовую статую бога — с козой и со стрелами в руке. По статуе и по расположению развалин ученые установили, что это храм Вейовиса, бога неясного происхождения, функций и этимологии, о котором даже античные книжники не могли сказать ничего определенного. Он представлял собой то ли один из ликов Аполлона, то ли молодого Юпитера, то ли анти-Юпитера; во всяком случае, комментаторы сходились на том, что бог этот был скорее злой, чем добрый.
То, что осталось от храма Вейовиса, можно увидеть в подземелье Палаццо Сенаторио. Удивительная особенность храма — его целла (внутренний зал), ширина которой почти вдвое превышает длину. Вероятно, архитектор был вынужден пойти на это нетрадиционное решение из-за пространственных ограничений.
Древние авторы указывали, что храм Вейовиса стоит «между двух рощ», inter duos lucos. Дело в том, что на каждой из двух вершин Капитолийского холма находилась священная роща. Южная вершина называлась собственно Капитолийской; северная называлась Arx, «крепость».
Крепость
От зданий, стоявших на северной вершине Капитолия, не осталось никаких следов. По крайней мере, во время строительства Алтаря Отечества («пишущей машинки») ничего существенного найдено не было. Возможно, какие-то остатки древних строений сохранились под церковью Санта-Мария-ин-Арачели. Эти два здания — церковь и Алтарь Отечества — покрывают практически всю территорию капитолийской крепости.
Крепость — в первую очередь оборонительное сооружение. Она сохраняла военное значение по крайней мере до I века н. э., но самая известная стычка произошла там в 387 году до н. э. В тот год, по преданию, у цизальпинских (т. е. «живущих по нашу сторону Альп») галлов, населявших нынешнюю Северную Италию, возник конфликт с римскими эмиссарами. Не умея или не желая решить дело дипломатическими способами, галлы бросились в поход на Рим. Это было так неожиданно, что среди римлян началась страшная паника. Бросая пожитки, дома, престарелых родственников, римляне толпой хлынули из Города в окрестные деревни и этрусские поселения. Мужчин осталось так мало, что Рим было решено сдать без боя, окопавшись на Капитолии.
Предводителя галлов звали Бренн. Он вошел во все словари крылатых слов благодаря фразе «Горе побежденным» (Vae victis). Ее он якобы произнес, положив тяжелый меч на чашу весов, которую римляне в качестве дани должны были уравновесить золотом. Кельтское слово брен или бран означает «ворон»; распространенная ирландская фамилия Бреннан восходит к тому же корню.
«Горе побежденным!» Французская гравюра конца XIX века (художник Поль Леюгер).
Знатные старики добровольно остались в незащищенном городе, обрекая себя на мученическую смерть, чтобы не ухудшать боеспособность защитников отечества. Галлы вошли в Город, но действовали осторожно, подозревая подвох, и на штурм не решались. В одну из ночей галльские лазутчики смогли пробраться к Крепости так тихо, что их не услышали ни сторожа, ни даже собаки, испокон веков охранявшие весь Капитолийский холм. К счастью для римлян, врагов почуяли гуси. Эти птицы были посвящены богине Юноне, и только потому оголодавшие солдаты их до сих пор не съели. Разбуженные гусиным гоготом римляне бросились в контратаку и, находясь в стратегически выгодном положении, быстро сбросили галльский авангард с холма. Во главе римского гарнизона оказался бывший консул Марк Манлий Капитолин.
У Манлия в Крепости был фамильный дом (поэтому его и звали «Капитолин»). Но прошло несколько лет, и место, где он жил и где снискал славу, стало местом его гибели. Вот как это произошло.
После изгнания галлов Манлий стал подозревать, что в римском государстве что-то прогнило. Вроде бы от внешнего врага избавились, собрали богатую военную добычу, а простым людям (то есть плебеям — в ту историческую эпоху это было почти одно и то же) жить легче не стало. Некоторых за долги даже продавали в рабство. Тогда Манлий, пользуясь своей репутацией спасителя отечества, стал все громче возвышать голос в поддержку плебеев и намекать, что сенаторы втихую разделили (как сейчас сказали бы, «распилили») между собой трофейные богатства. Патрициям это страшно не понравилось. Через некоторое время Манлия обвинили в том, в чем чаще всего обвиняют слишком рьяных борцов с государством: в измене (и, конечно, в том, что он и сам приворовывал). Судить его сначала принялись на Марсовом поле. Оттуда был прекрасно виден Капитолий, и Манлий в ответ на каждую реплику обвинителя выразительно простирал руку в ту сторону: мол, смотрите, сограждане, что я своей кровью спас для вашего блага. Пришлось назначить суд за городской чертой, у Флументанских ворот, откуда Капитолий не был виден. Там наконец обвинение настояло на своем, и Манлия приговорили к смерти. А чтобы взбунтовавшиеся плебеи не устроили погром, отдельным указом патрициям запретили селиться на Капитолийском холме, а дом Манлия снесли от греха подальше. Позже на этом месте был построен храм Юноны Монеты.