Здесь царствует любовь
Шрифт:
Джон Остин осмотрелся, постаравшись запомнить место, на котором сидел, и направился к загону, заскочив по дороге на крыльцо, чтобы оставить там книгу. Если Саммер оказалась в беде, то единственный человек, который сможет помочь ей, — Слейтер. Слей-тер любит ее, сильно любит, может быть, так же сильно, как сам Джон Остин. Сказал же Слейтер, что теперь будет заботиться о них и что заберет их жить в большой дом. Мальчик оседлал Джорджиану, забрался на ограду и прыгнул на спину лошади.
— Куда это ты собрался, Джон Остин? — закричала заметившая его Сэди. — Никуда не уезжай со двора!
Юный Кайкендал, не обращая на крики никакого внимания, уже скакал в сторону тропинки, ведущей к ранчо Кип. До цели своего путешествия он добрался без приключений. Но у дома Слейтера топтался, отгоняя хвостом надоедливых мух, конь Джека, а Джек едва ли одобрит желание мальчика побеспокоить раненого. Джон Остин направил свою лошадь в сторону, привязал ее у изгороди и принялся ждать, стараясь держаться в тени.
Время тянулось медленно. Но в конце концов Джек появился, вскочил на коня и поехал к саду Енота. Джон Остин осторожно прошел вдоль стены и юркнул в прохладу веранды. Прислушиваясь к шуму, производимому на кухне Терезой, он незаметно проскользнул в дом, прокрался по коридору к комнате Слейтера и заглянул туда через приоткрытую дверь.
Слейтер лежал на кровати в одних кальсонах, забинтованный от груди до талии. Бинты покрывали также его левое плечо, а руки до локтей были обмотаны чем-то более плотным. Правая ладонь безжизненно лежала на лице. Джон Остин невольно замер при виде этого печального зрелища. Слейтер не был сейчас похож на человека, который может помочь даже себе самому, а тем более Саммер. И все-таки мальчик решил, что должен хотя бы поговорить с ним.
Войдя в комнату, он сел на стул рядом с раненым, а когда поднял глаза, убедился, что Слейтер наблюдает за ним, сдвинув ладонь на лоб. Выглядел хозяин ранчо Кип ужасно. Щеки ввалились, и перерезающий правую щеку шрам был виден даже сквозь черную щетину, которой успел обрасти Слейтер, не бреясь уже несколько дней. Но даже не это испугало Джона Остина и заставило пожалеть о своем решении прийти сюда. Слейтер выглядел как человек, которому было глубоко безразлично все, что происходило вокруг него.
— Чего тебе надо?
Слейтер говорил так, будто за что-то сердился на него. Джон Остин лихорадочно стал придумывать подходящий повод для объяснения своего визита, ни на мгновение не забывая, однако, о необходимости помочь Саммер.
— Ты чувствуешь себя лучше? — спросил он, чтобы выиграть время.
— Нет. Мне чертовски плохо. А ты чего ожидал?
— Я хотел, чтобы ты поправился.
— Ну это твое желание не сбылось. А еще чего ты хочешь? Новую книгу?
Холодный тон обидел мальчика, но он справился с собой и решительно посмотрел на Слейтера.
— Я пришел поговорить о Саммер. Ты же любишь ее? Ты сам об этом говорил.
Слейтер вновь прикрыл глаза ладонью и замер, ничего не говоря. Пауза длилась слишком долго. Джон Остин начал побаиваться, что Слейтер не хочет разговаривать с ним.
— Что мы можем обсудить? — наконец хрипловато спросил Слейтер. — То, что она уехала с Джессом на похороны Эллен? И так ясно, что она посчитала это более важным для себя, чем остаться
— Не думаю, что это так, — серьезно произнес мальчик и, вздохнув, выпалил свой главный довод: — Думаю даже, что она вовсе не любила миссис Маклин. Иначе бы Саммер никогда не сказала бы ей: «Заткнись».
Слейтер какое-то мгновение лежал неподвижно, потом сдвинул руку и посмотрел в обеспокоенное лицо Джона Остина.
— Когда это было?
— В тот день, когда Саммер приехала и сообщила, что ты начинаешь поправляться. Она была такая радостная, улыбалась. Но после разговора с миссис Маклин улыбки на ее лице уже не было. Она плакала, обнимая Сэди. А Сэди сразу сказала, чтобы мы с Мэри шли наверх. Миссис Маклин тоже ушла и осталась на крыльце. Это было как раз перед тем, как ее застрелил Трэвис.
Джон Остин замолчал, стараясь понять по реакции Слейтера, интересен ли тому его рассказ.
— Продолжай, продолжай, — подбодрил его Слейтер.
— Ну а еще я думаю, зачем Саммер взяла свой дорожный сундук и обещала писать мне письма, если она поехала на похороны? Я видел, что ей хочется заплакать, когда она подошла к моей кровати, чтобы попрощаться. То, что она старалась улыбаться, ничего не значит. Я знаю, когда она сдерживает слезы. Я видел это много раз после смерти мамы.
Слейтер лежал молча, но Джон Остин был уверен, что на этот раз хозяин Кип думает о том же, о чем и он сам.
— А что говорит Сэди? — спросил Слейтер, и тон его не оставлял сомнений в том, что он больше не сердится на мальчика.
— Она вообще ничего не говорит об этом. Я пытался спрашивать. Но она лишь твердит, что я, если люблю свою сестру, должен сидеть тихо и читать книги. Но Сэди тоже не по себе. Она чего-то боится. Она ведет себя так же, как тогда, когда приезжал Трэвис. Я знаю, что она боялась его. Я видел, какие большие становились у нее глаза и как она старалась не смотреть на него. И после встреч с ним она никогда с нами не играла. Не знаю, почему она его боялась. Мне он нравился.
Под пристальным взглядом Слейтера лицо мальчика дрогнуло, губы задрожали.
— Я скучаю по Саммер! — выпалил он. — Я хочу, чтобы она вернулась! Она… она в беде!
Джон Остин отвернулся и заморгал, чтобы не заплакать. Но когда он увидел, как медленно приподнялся Слейтер и, встав на колени, закрыл свое лицо простыней, как задергались плечи этого сильного мужчины, слезы хлынули из его глаз. Слейтер обнял плечи мальчика. Они плакали оба! Но лишь только у Джона Остина хватило сил, чтобы поднять голову, он начал оправдывать свою слабость.
— Саммер говорила, что мужчины тоже могут иногда плакать. Она сказала, что у мальчиков и мужчин тоже есть чувства. Она говорила…
— Все нормально, Джон. Не надо оправдываться. Саммер права. У мужчин тоже есть чувства.
— Ты привезешь ее назад?
— Сначала мы должны выяснить, почему она уехала. Иди и приведи Сэди. Скажи, что я хочу видеть ее прямо сейчас.
— Она страшно рассердится на меня, Слейтер.
— Хорошо. Тогда найди Джека и позови его ко мне. А потом пойди к Терезе и попроси у нее пудинга, который она приготовила. Да поторопись, а то Пудинг съест все без остатка.