Здесь эльфов нет!
Шрифт:
На закате мужчины были доведены показным игнорированием, изящными словесными издевательствами, откровенными телодвижениями и туманными намеками самок до состояния "отори неразумный слюни пускающий и бросающийся на все, что движется". Я всегда говорила, что некрасивых женщин не бывает - бывают только те, кто не умеет правильно пользоваться косметикой и не вникает в поведенческую психологию противоположного пола.
Сегодняшний день обязан войти во все летописи и хроники Коралу, как день отмщения огромного любящего всепрощающего женского сердца суровому мужскому практицизму за все то равноправие, что в это светлое время
Цветы дарить не умели? За две минуты научились, все окрестные кусты оборвали! Имущество раздельное? Как скажете, все ваши замечательные браслетики, заколочки и серьги, вы уже сложили к ногам самок. Не знаете о стихах? Назовите ваши вирши, как угодно, рифма от этого не изменится, а слышу я их, хвалебные, аж с трех сторон.
– Что здесь происходит?!
– слова прозвучали равносильно незабываемым "морская фигура замри". В гости пожаловало высокое начальство, и оно не в духе. Интересно, отчего так Ксан разозлился, что его лицо стало темно-фиолетового цвета? Ну, намусорили немного на площадке лишарами, так приберем!
– МИЯ?!!!
Упс... Вычеркните меня из летописей! Я позавидовала проворности и умению Йорика маскироваться - Рыжик, не спуская с меня глаз, лез ко мне на дерево. Поблагодарить за устроенный кавардак? Ага, сейчас! Отори же, а значит, не благодарные хрюшки! Я вскочила на ноги и побежала на встречу кора, когда тот понял, что сворачивать я не собираюсь, как и останавливаться, то мигом скользнул вниз под ветку и повис на руках. Отдавив ему пальцы, я добежала почти до конца и спрыгнула на площадку... в страстные объятия Рина! Этот какого черта тут забыл?
– Не выпускай ее!
– рявкнул Ксан. Тем временем мои бывшие ученицы в руках со своей добычей стали под шумок расползаться по хатхи. Как веселиться, так все вместе, а как ответственность на плечи присела, так все сразу ни при чем оказались!
– Предательницы!
– насмешливо фыркнула я вслед удаляющимся хвостам.
– Неужели вы допустите, чтобы двое каких-то заплесневелых самцов надо мной издевались? Как вам не стыдно!
– Но они же инаны...
– донесся тоненький испуганный писк из темноты.
– И что?! У них пять рук? Два хвоста или три головы?
– Рыжик и Рин на всякий случай внимательно осмотрели себя.
– Спасите меня из их лап! Ночь выбора и на них действует! Пустите в ход свои женские чары... Чему я вас учила елки-палки, считайте это экзаменом!
– что я несу?! Но сидеть в хатхи под охраной до конца жизни не испытываю никакого желания, а изоляция от общества самое малое из грозящих наказаний за самоуправство. Я же сдохну со скуки!
– Согласны! Согласны! Согласны!!!
– самки начали возвращаться, на ходу превращаясь из серых мышек, трепещущих при виде котов, в наглых развязанных гарпий.
Завязалась ожесточенная борьба за право обладания мои тельцем, основательно придушенным в общей свалке. Рин не отпускал снизу, а Ксан прорывался сверху, не обращая внимания, что он не самым осторожным образом обращается с самками. В гущу, где я крутилась в объятиях Рина просочилась кровь, это то и позволило мне ужом вывернуться из лапок лу, но...
– Да я вас всех изгоню из цвета!
– пригрозил ошалевший от упертости самок Рыжик.
Эх, была не была! Рванулась в сторону перехода на озеро, но Рин прыгнул и успел схватить меня за бедра скользкими от попавшей на них крови руками. Метра два я тащила его за собой, а дальше он сполз вниз к коленям и... ЕПРСТИКЛМН!!! Сорвал защитные кожаные чехлы с кристалликов, которые я носила на бедрах, прикрепив к шортам! Молнией шибануло и Медяшку и подоспевшего Ксана. Ребят перекосило, перекорежило, а на площадку они уже сами свалились. В наступившей тишине, как обычно, моргали хвостатые заросли деревьев-симбионтов, шипели пот и кровь на поджаренных неандертальцах, да вился легкий дымок над их бездыханными телами...
Я была на озере через пять минут, а через десять летела в уютном кармашке паоты. Парни придут в себя часа так через два. Раньше полудня появляться на площадке мне запрещено. Пусть остынут слегка. Отойдут. Нервишки полечат, авось за ночь мою голову умная мысль посетит, как ребят убедить в в случайности события и не позволить конфисковать полезнейшее оружие самообороны.
Летали мы до рассвета, но когда показался первый лучик красного гиганта паоту пришлось отпустить: их чувствительные глаза не выносили дневного света, поэтому они светлое время суток спали в глубине озера. Устав от переживаний, надоедливых нравоучений совести, дикого смеха мозга, который окончательно свихнулся и в припадке истерики долбился о стенки черепа повторяя: "Долеталась, белочка!". Почему долеталась, а не допрыгалась знать не хотелось: безумие вполне может оказаться заразным.
Паота сгрузила меня недалеко от местожительства тиса и, махнув крылом-плавником, на прощанье улетела отдыхать. Это место, наиболее удаленное от кора и лу, обеспечит мне на нужное количество времени безопасное убежище для краткого сна. Глазки слипались, и два солнца могли наблюдать глубину моего пищевода и размеры желудка при зевке. Уснула я моментально...
А снился мне удивительный сон: будто бы я проснулась от ощущения чужого активного присутствия рядом со мной. Некто без спроса лазил по мне руками и неразборчиво бормотал фразы на исковерканном оторианском. Не слишком лестные комплименты этот непрошенный кто-то мне отвешивал. Все про диспропорции и очевидные отвратительные мутации организма. Достал гад неизвестный! Открыв глаза, я собралась высказать ему все, что думаю о его внешности, но почему-то забыла все слова...
На корточках, наклонив пепельноволосую остроухую голову к моему животу и пристально рассматривая его, сидел в белоснежных свободных одеждах... Я не верю своим глазам! Взвизгнув от радости, я бросилась на ожившего книжного персонажа и принялась самозабвенно тискать его за уши. Он орал. Вырывался, но куда там! Доведя себя до экстаза, а его до бешенства в черных глазах без зрачков, я, поддавшись неизвестно какой мысли цапнула его зубами за ухо.
– Дикая! Зачем я сюда только сунулся!
– выкрикнул он, схватившись за орган слуха без острого уголка. Достал из-за пояса мешочек, развязал его и щедро плеснул мне в лицо непонятной пылью.