Здесь и сейчас
Шрифт:
Вот что нужно понять: ничто не происходит просто путем перемены одежды. Пусть каждый носит, что ему нравится. Если кому-то нравится носить одежду цвета охры, ну и пусть, зачем его останавливать? Если кому-то нравится носить черную одежду — ну и пусть. Вот что нужно понять человеку: перемена одежды не равняется перемене в жизни человека. Как только это понято, нет необходимости менять одежду, потому что человек, который заставит тебя изменить одежду, тотчас же заменит ее на одежду другого рода.
Саньясин в одежде цвета охры пришел к Ганди и сказал, что его очень впечатляют его идеи, и он тоже хотел бы служить стране. То, что сказал ему Ганди, было в высшей мере значительным.
— Это прекрасно, но сначала ты должен отказаться от своей одежды цвета охры, потому что это станет на пути твоей работы. Обычно люди служат тем, кто носит оранжевое, — вместо того, чтобы они служили им.
Это было полной правдой. Но зачем Ганди, заставив его отбросить оранжевую одежду, заставил его носить одежду кхади, из домотканого хлопка?
Те, кто носит кхади, делают такие вещи, которые даже люди в охре не делали раньше никогда. Что это изменило? Люди, носящие кхади, принимают служение других. Бедные люди, одетые в охру, никогда не принимали столько служения от других, как те, кто носит кхади. Кхади обошлось этой стране очень дорого. Саньясин был очень доволен, что его суеверия относительно оранжевой одежды были отброшены, — но теперь он носит кхади; теперь он держится за суеверие кхади. Какая разница?
Настоящий вопрос не в том, чтобы позволить людям отбросить одно и заставить их перенять другое. Вопрос в том, чтобы прийти к пониманию самой ментальности, которая продолжает держаться за эти вещи. Ганди не обострил разум этого человека; он остался таким же глупым, каким был всегда. Он заставил человека переменить одежду, и этот человек чувствует себя от этого очень счастливым. Но что это изменило? Именно так всегда и бывает.
Последние пять тысяч лет история человечества была историей великих бедствий. В своих попытках разрушить суеверия мы так и не изменили самого человека, мы просто расправляемся с суеверием — но затем человек создает новые суеверия. Что бы мы ни предложили, он набрасывается на это:
— Отлично, — говорит он, — пусть будет так. Я отброшу старое суеверие и уцеплюсь за это новое!
И мы чувствуем себя очень счастливыми, потому что он принял «наше» суеверие.
Ко мне пришел один молодой человек. Днем и ночью он говорил о писаниях. Он знал наизусть Упанишады, Гиту и Веды. Я сказал ему:
— Прекрати эту чепуху. Ты ничего от этого не выиграешь!
Он очень рассердился на меня, но все же продолжал приходить ко мне. Тот, кто на тебя злится, никогда не перестанет к тебе приходить, потому что гнев тоже приносит своего рода отношения. Он, несомненно, был зол на меня, но все же продолжал приходить. Со временем, слушая меня все больше и больше, он почувствовал, что нечто в нем затронуто. Однажды он пришел ко мне и сказал: — Я взял в охапку Гиту, Упанишады и Веды и бросил их в колодец.
— Когда я говорил тебе выбрасывать их? — спросил я.
— Я должен был освободить полку, чтобы создать пространство для твоих книг. Теперь я полностью согласен с твоими книгами, — сказал он.
— Но это еще более осложнило вещи, — сказал я. — Ничто не изменилось. Я просто предлагал тебе не соглашаться с книгами. Я никогда не просил тебя выбрасывать свои книги и бросаться на мои. Что это меняет?
Так называемые гуру очень довольны, если люди перенимают их суеверия. Именно так — хотя суеверия и продолжают меняться, человек остается суеверным.
Поэтому я сказал этому молодому человеку выбросить мои книги в тот же самый колодец.
—Как я могу? — сказал он. Он утверждал, что никогда не смог бы этого сделать.
— Значит, все осталось по-прежнему, — сказал я. — Теперь моя книга стала твоей Гитой.
Именно так всегда и было — и бывает. Вот что происходит: человек остается прежним, меняются лишь его игрушки.
— Да, если кто-то берет мою игрушку, это хорошо; я рад, что наконец-то кто-то воспринял мою идею. Мое эго находит удовлетворение, видя, что кто-то другой начал верить в меня больше, чем в Кришну. Но это не приносит никакой перемены человечеству; человечество никогда не может от этого выиграть. Что нам нужно — так это позаботиться о том, как разрушить изнутри эту человеческую ментальность, которая хватается за вещи. Как человеку преодолеть свою слепоту?
Я предлагаю этому другу: не занимайся разрушением суеверий; вместо этого измени суеверный ум. Измени тот ум, который вскармливает суеверия, чтобы смог родиться новый человек. Но это тяжкая задача; для этого нужно великое усилие. Это непростая работа. Для выполнения этой работы требуется очень научный подход. Не спеши отрицать существование привидений и злых духов. Они гораздо более реальны, чем ты сам. В их существовании нет лжи — но тебе придется это установить путем исследования. И часто происходит так, что те, кто боится привидений, тоже начинают отрицать их существование. Они говорят это не потому, что они узнали. Единственная причина в том, что они выдают желаемое за действительное — они не хотят, чтобы существовали привидения, потому что, если привидения есть, будет страшно ходить по темной аллее, и поэтому они громким голосом продолжают повторять:
— Привидений нет. Абсолютно! Это суеверие; и мы разрушим это суеверие!
Так они на самом деле говорят, что они очень боятся привидений. Если действительно есть привидения, это причинит им массу проблем, поэтому, прежде всего они не должны существовать — это желание. Такой ум никогда не сможет заставить привидения перестать существовать.
Если привидения есть, они есть. Веришь ли ты в это или нет — не имеет значения. То, что есть — есть, и лучше это исследовать — потому что все сущее связано с нами тем или иным образом. Это неизбежно. Поэтому уместнее понять их, узнать их, найти способы установить с ними контакт, выяснить, как взаимодействовать с ними. Это непростая задача. Пустое пространство, которое ты видишь между собой и кем-то другим, не обязательно пусто. Может быть, там кто-то сидит. Но идея о том, что там кто-то сидит, может тебя испугать, поэтому мы не оставляем пустых мест, мы держимся вместе. Мы всегда боимся пустого пространства, вот почему мы наполняем наши комнаты мебелью, календарями, изображениями богов и богинь, чем угодно. Находясь в пустом пространстве, находясь в пустом доме, мы пугаемся. Мы наполняем дом людьми, мебелью, чтобы не осталось никакого пустого пространства. Но даже тогда остается множество пустого пространства, которое не совсем пусто. И у него есть собственная наука. Если человек хочет работать в этом направлении, это можно сделать. Человек может систематически работать над этим — это независимая наука; в ней есть свои законы и методы. Тем не менее, прежде чем начать работать в этой области, никогда не говорите, что эти вещи существуют или не существуют. Лучше воздержаться от суждений и на некоторое время отложить свои заключения в сторону — просто говорить, что ты не знаешь. Если тебя спрашивают, есть ли привидения, для научного ума характерным будет ответить: