Здесь курят

Бакли Кристофер Тэйлор

– Говорил я, что эта бабенка принесет тебе одни неприятности, – напомнил Бобби.

– Спасибо, Бобби, – сказал Ник. – Вот именно сейчас мне это очень поможет. Теперь я смогу продержаться, пока ты не доставишь мне данные, с таким усердием собираемые тобой на стрельбище ФБР.

– От того, что ты нарежешься до изумления, тоже пользы большой не будет.

– Мальчики, мальчики! – сказала Полли.

– Раз уж я не способен курить, так хоть пить буду, – сказал Ник. – Это единственный известный мне способ избегнуть «кароси».

– Избегнуть чего?

– Так японцы называют смерть от переутомления. Обычный конец их бизнесменов. Эта публика работает по двадцать три часа в сутки, и вот, в один прекрасный день идет себе такой человек часиков в десять вечера по Гиндзе, возвращаясь

в свой офис после делового обеда, и вдруг – хлоп! – падает на тротуар и умирает. Только что он был менеджером среднего звена, а миг спустя уже валяется на асфальте лапками кверху, точно дохлый майский жук.

Затренькал сотовый телефон Ника. Звонила Гэзел, и говорила она шепотом:

– Ник, опять фэбээровцы. Они едут к тебе.

– Это каким же образом?

– Ник, мне пришлось сказать им, где ты.

– Почему? Тебя лупили резиновыми дубинками? А, черт! Ладно, свяжись с Кар-лински. Хотя нет, я сам с ним свяжусь.

– А как быть с сегодняшними дебатами?

– С какими дебатами?

– «Здоровое сердце – 2000».

– Позвони Дженнет. Нет, лучше Тайлеру. И скажи ему, что придется отвечать на множество вопросов, связанных со статьей о тромбозе, неделю назад напечатанной в ЖАМА. О тромбозе. Эрхард кое-что нарыл на этот счет. Материалы лежат у меня на столе. Ник отключил телефон и в один глоток прикончил свою водку «Негронин».

– Ну-с, не угодно ли вам познакомиться с агентами ФБР? Агенты Монмани и Олман появились через несколько минут – спешили, стало быть, что не особенно обнадеживало. За ними следовал одетый по всей форме вашингтонский полицейский, что обнадеживало еще меньше. Троица телохранительниц Ника, мгновенно оценив ситуацию, предпочла не связываться с людьми, носящими оружие на куда более законных, чем у них, основаниях.

– Мистер Нейлор, – с обычным его шармом сказал агент Монмани, – будьте любезны встать и отойти к камину.

– С чего бы это? – поинтересовался Ник.

– Эй, погодите минутку, – встряла Полли.

– Мэм! – грозно рявкнул полицейский. Отчаянной храбрости мужик, женщин и тех не боится, особенно миниатюрных. Так, а это что? Зачем Монмани положил руку на свой револьвер?

– Давайте, мистер Нейлор, встаньте, держите руки так, чтобы я их видел, и отойдите к камину.

Секунду спустя Ник стоял у камина, растопырив руки и глядя вниз, на поддельное пламя, а агент Монмани обыскивал его. Затем на его руках защелкнулись наручники. Как сквозь туман, до него донеслось слово «арестованы» и хорошо знакомая фраза насчет того, что он имеет право хранить молчание и т. д.

– Я хотел бы увидеть какие-нибудь документы, – сказал Бобби Джей.

– Сэр! – грянул полицейский.

– Да-да, вы не ослышались.

– Встаньте, сэр!

Вот уже и Бобби Джей стоит, растопыря руки – вернее, крюки, только обыскивает его не агент ФБР, а полицейский.

– Что это? – полицейский обнаружил близ правой лодыжки Бобби нечто интересное. Припухлость. Шум-гам, полицейский вытаскивает револьвер и не без мелодраматичности, как показалось Нику, наставляет его на Бобби Джея.

– Что это? – полицейский обнаружил близ правой лодыжки Бобби нечто интересное. Припухлость. Шум-гам, полицейский вытаскивает револьвер и не без мелодраматичности, как показалось Нику, наставляет его на Бобби Джея.

– Вы арестованы за тайное ношение заряженного пистолета.

– Да бросьте, в этом нет необходимости. Я старший вице-президент Общества по распространению огнестрельного оружия.

– Вы имеете право хранить молчание…

Полицейский тупо пытается защелкнуть наручник на крюке Бобби Джея. Когда Ника с Бобби повели, Полли, выглядевшая так, словно она упадет сейчас в обморок, сказала им вслед:

– Я… я заплачу… по счету.

ФБР АРЕСТОВЫВАЕТ ОБЩЕСТВЕННОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ТАБАЧНОЙ ИНДУСТРИИ,

ПРЕДЪЯВИВ ЕМУ ОБВИНЕНИЕ В ЗАГОВОРЕ С ЦЕЛЬЮ ПОХИЩЕНИЯ

В одном из виргинских коттеджей обнаружена коробки никотиновых пластырей с отпечатками пальцев Ника Нейлора

Вместе с ним арестован за незаконное ношение пистолета оружейный лоббист Хизер Холлуэй, корреспондент «Мун»

– Чего я решительно не понимаю, – сказал Стив

Карлински, – так это почему вы раньше не сказали мне об этих упаковках. Принесенные Полли 10 миллиграммов валиума позволили Нику взирать на мир с несколько большим спокойствием. Вообще-то он предпочел бы пару стопок водки «Негрони» или даже печеньице с гашишем, но воздержался от соответствующих просьб – как-никак было всего лишь десять утра. Последние восемнадцать часов выдались до крайности неприятными. От пальцев Ника все еще несло какой-то дрянью, выданной ему, чтобы смыть мастику, используемую для снятия отпечатков, да и весь он казался себе затхлым и липким, несмотря даже на чистое белье, рубашку и носки, которые принесла все та же Полли, милая Полли. Всю ночь она просновала между зданием ФБР, куда отвезли Ника агенты Монмани и Олман, и городской тюрьмой, где пришлось заночевать Бобби Джею, успевшему обзавестись там уймой новых друзей, многие из которых разделяли его взгляды на закон о контроле над оружием. Единственным утешением Нику служила надежда, что личные качества людей, сидящих в федеральной кутузке, быть может, несколько выше тех, коими обладают завсегдатаи муниципальной тюрьмы. Пока ему официально предъявляли обвинение, Полли успела рассказать, что Бобби Джею пришлось всадить свой крюк в чувствительную часть тела одного из его сокамерников, вознамерившегося поинтимничать с ним в уборной. Теперь к обвинению в ношении пистолета грозило прибавиться обвинение в нападении с использованием смертоносного оружия; впрочем, адвокат Бобби не терял оптимизма. Что касается Ника, Карлински убедил судью, что, сколь ни серьезны предъявленные ему обвинения – заговор с целью совершения уголовно наказуемого мошенничества, дача ложных показаний федеральным служащим плюс еще кое-какие мелочи, о которых Карлински сказал, что их просто-напросто «навалили, чтобы добро не пропадало», – вряд ли можно ожидать, что Ник удерет на своем «БМВ» в Канаду. В итоге Ника освободили под залог в 100 000 долларов, который лежащий в больнице Капитан приказал БР внести. И вот теперь Ник, пытаясь совладать со своими растрепанными чувствами, маялся в кабинете человека, от которого зависело, сядет ли он на срок от десяти до пятнадцати лет или останется на свободе.

– Не сказал что? И без того близко посаженные глаза Карлински съехались так, что Нику показалось, будто они сию минуту сольются в один большой глаз – такой же, как у тюремного стража на планете Алар.

– Ник, как я смогу помочь вам, если вы мне не помогаете?

– Стив, я не знаю, как мои отпечатки оказались на тех упаковках. Карлински задумчиво свел перед собой кончики пальцев.

– Давайте еще раз пройдемся по фактам.

– Опять?

– Они обнаружили десять усеянных вашими отпечатками упаковок никотиновых пластырей в каком-то сдаваемом внаем коттедже в Виргинии. Коттедж был снят по телефону неизвестным лицом. У них имеется регистрационная запись двух звонков туда, сделанных из вашего кабинета. Второй приходится на утро того дня, когда вас похитили. Имеется также найденный в вашей квартире клочок бумаги с телефоном коттеджа. Ладно, эту улику любой практикант из моей конторы в два счета отведет как полученную в результате незаконного обыска, а позвонить из вашего кабинета мог кто угодно – придется, правда, доказать, что вас там в то время не было. Но вот упаковки… Упаковки все осложняют. Отпечатки – улика серьезная, очень серьезная. Я предпочел бы скорее опровергать совпадение анализов ДНК, чем отпечатки пальцев. Знаете почему?

Карлински принадлежал к разновидности людей, дожидающихся, когда вы переспросите: «Почему?»

– Потому что рядовой присяжный округа Колумбия ничего в ДНК не понимает. А когда начинаешь читать ему лекцию о ДНК, ощущает себя школьником, только что завалившим экзамен по биологии. Только говорить нужно медленно, с нарочитой старательностью подбирая слова, чтобы присяжные почувствовали себя окончательными кретинами. Они проникаются ненавистью к тебе и в то же время ощущают свою некомпетентность, а это уже хорошо. Но вот отпечатки пальцев – понять, что туг к чему, способен и последний дурак. С ними все проще, чем с ДНК или, скажем, с такими замечательными штуками, как кровь, моча либо сперма.