Здесь на Земле
Шрифт:
— Еще бы, дорогая: у тебя по сей день лишь одна особа на уме. И она — точнее, он — занимает чересчур много места.
При этих словах Марч живо припоминает, отчего терпеть не могла Сьюзи в их бытность детьми.
— Ты постоянно меня критикуешь, судишь. Это что, фамильная черта?
— Вовсе не сужу. Ну ладно, ладно: раньше судила — теперь все, завязала. Я только хочу сказать, что Холлис действовал на тебя как гипноз, — Сьюзи старательно посыпает пиццу пармезаном, — и потому, наверное, ты не замечала, что мой отец постоянно ходит к вам в дом.
Уже
— Он вечно ходил к вам на Лисий холм. Говорил, по делу. — Сьюзи издает вздох. — Кстати, а с чего ты взяла, что я тебя ненавижу?
— Да у меня и в мыслях такого не было. Напротив, это я ненавижу тебя.
И Марч, словно девочка, показывает язык. Сьюзи смеется, но потом грустнеет и отпихивает от себя тарелку.
— Ты знала о них? — осторожно спрашивает Марч.
— Твой отец умер, а папа все продолжал ходить к вам, каждый вечер, неделями подряд. И тогда я все поняла. Может, он всегда любил ее? Может, он и были любовниками уже много лет? Как-то, помню, он в который раз от вас вернулся. Было около десяти, я должна была уже лежать в постели, но вместо этого выглядывала из окна. Мама внизу слушала радио, она давно привыкла к его поздним приходам. Папа погасил фары, вышел из машины и подошел к розам, особенно красивым в том году. Окунул голову в куст и глубоко вздохнул. И я все поняла. Вид у него был — не ошибешься. Как у того, кто влюблен в женщину, с которой не может быть вместе. В ту ночь я плакала, пока не заснула. Я все поняла.
— Неудивительно, что мы так не выносим друг друга.
Марч кладет ладонь на руку подруги.
— Я очень рада, что мама так ни о чем и не узнала, — отвечает пожатием на пожатие Сьюзи, доставая другой рукой из сумочки носовой платок. — Я старалась не сердиться на него. Но не думаю, что смогла бы, если б мать о чем-то догадалась.
— Ты когда-нибудь говорила с ним об этом?
— С кем? С папой? — Сьюзи промакивает платком глаза, а потом сморкается в него. — Ты что, с ума сошла? Да, и вот еще что, дорогая: ты не говоришь ни о чем таком с моим отцом, а только, в случае чего, слушаешь. Понятно?
Регина приносит упакованный на дом десерт — шоколадный мусс с карамельными печенюшками, воткнутыми частоколом по краям, и сливовый пудинг (в память об Аароне Дженкинсе) — и присаживается к ним на минутку поболтать о старом времечке, а заодно обсудить свой любимый проект: ярмарку Дня урожая в здании ратуши. И тут, самой себе на удивление, Марч вызывается вести в тот день ларек распродаж (вся выручка пойдет на детский отдел библиотеки).
— Зачем тебе это? — допытывается Сьюзи. Они надели куртки и оплатили счет (треть — чаевые Регине), и хоть оставили на тарелках по полпорции всего, что заказали, все равно набиты под завязку. — Тебя не должно быть здесь ко Дню урожая. Хочешь знать мое мнение? Поезжай домой немедленно.
— Спасибо за совет, дорогая.
Они выходят. Ветер немного поутих, но вечер все еще ненастен.
— Конечно, тебя можно
Марч кутает шею в шарф.
— Меня не заботит, что думают другие.
— Хорошо, другие, не в счет. А как насчет Ричарда?
— Кого-кого? — дразнится Марч.
— Ты и впрямь чокнутая. — Сьюзи берет подругу под руку. — Лучше бы тебе, пока не поздно, стать серьезной.
— Я такой была. Причем так долго, что уже невмоготу.
Не будь она серьезной, разве не вернулась бы к нему, пусть даже и на седьмом месяце беременности? К тому времени, правда, она уже подыскала няню и службу доставки пеленок, записалась на курсы молодых мам. А ведь, могла заказать себе билет в Логане на самолет. Могла хотя бы попытаться.
— Мне просто нужно отдохнуть от всей этой рутины, сделать маленький перерыв.
Так сказала она Ричарду, позвонившему на днях. Мол, какая-то пара неделек вне дома, ничего больше.
— А знаешь точное значение слова «перерыв»? — сказал тогда ей Ричард. — Разрыв.
Тогда — это всего лишь вчера. И такой ответ окончательно лишил Марч способности соображать ясно.
— А если Ричард вдруг прилетит? Если свалится как снег на голову, посреди ночи и заставит немедленно ехать с ним домой?
— У него на следующей неделе полевые исследования с аспирантами, а он своих ребят не подводит. Но даже и не будь этих обязательств, он все равно не заявился бы посреди ночи. Ричард не станет говорить мне, что делать. Он не такой.
— Вот именно, — вздыхает Сьюзи. — Я должна была быть его женой, а не ты.
Они идут к ее пикапу, минуя битком набитый бар «Лев».
— Веселая вечеринка, — констатирует Марч.
— Да уж. Все городские алкаши сегодня здесь. Кроме Алана, конечно. Ведь это территория Холлиса.
— Спасибо, что предупредила.
Марч забирается в пикап и захлопывает дверцу. Один звук его имени все переворачивает в ее душе. В машине даже холоднее, чем на улице, и она кутается в платок. Вторая бутылка вина, похоже, явно была лишней.
— Послушай, дорогая, задумала тайком себя похитить — нет проблем. — Сьюзи кладет руки на руль. — Хочешь обмануть Ричарда — валяй. Но меня-то тебе не провести. Ты здесь из-за Холлиса. У меня это, правда, в голове не укладывается — ну да, может, и впрямь не должно. Может, тебе просто надо увидеть его: убедиться, что у него к тебе — ничего серьезного.
— Я так рада, что должность репортера местной газеты позволяет тебе устраивать: мне сеанс психоанализа.
Марч открывает дверь и, не обернувшись, выходит. Она взбешена. Хотя, немного поостыв, понимает, что злится на Сьюзи по очевиднейшей причине — та действительно права. Марч направляется в бар (он в двух шагах) увидеть Холлиса. Сьюзи и в самом деле неплохо изучила свою подругу, и это при том, что сама Марч не знает, хватит ли у нее духу идти по импульсу души. Так или иначе, в то время как Сьюзи отчаянно сигналит, пытаясь не дать произойти непоправимому, Марч переступает порог бара.