Здесь на Земле
Шрифт:
Марч горделиво откидывает голову и дерзко на его смотрит, хоть и боится услышать то, что Холлис сейчас скажет. А он, похоже, в высшей степени собой доволен, будто разгадал головоломную загадку.
— Ты никогда не вышла бы за него.
— Правда?
Марк пытается насмешничать, вопреки тому, что творится на душе. Ощущение такое, будто она не в состоянии отвести от него взгляд. Не в состоянии даже попытаться отвести.
— Правда.
Его белая рубашка на вид накрахмалена и выглажена, а при прикосновении оказывается гладкая-гладкая, тонкий лен — почти что шелк. Холлис целует Марч так что мутится разум, и будь у нее сейчас хоть капля воли — и той лишилась
— Ну-ну, не будь врединой, не упрямься, — приговаривает Холлис, стаскивая с нее джинсы, трусики.
Словно Марч намеревалась его остановить, словно была в силах остановить себя.
Им бы подождать немного. Вдруг Хэнк уже пришел из школы? Погожий, ясный день, всякий может постучаться в двери. Кен Хелм с платой за отбракованные на дрова деревья с земли Холлиса, Харриет Лафтон, с просьбой о пожертвовании в библиотечный фонд… Но Марч не произносит «нет». Да и способна ли? Она хочет сейчас Холлиса больше, чем когда-либо что-либо в своей жизни хотела. Обвивает его страстно ногами, упираясь спиной в холодную кухонную раковину. Пусть делает с ней все, что ему нравится, — она так хочет. Марч так горяча, что теплеет медь раковины, давящей ей в спину, того и гляди расплавится, потечет. С дикой жадностью он вталкивает в нее свою плоть. Но и Марч сверх всякой меры ненасытна. Это ее тайна, которую давным-давно прознал Холлис: она такая же, как он.
— Ты ведь хочешь этого, да? Да? — шепчет он.
Или, может, ей только кажется, что шепчет.
Холлис занимается с ней любовью, как никогда прежде: голоднее, алчнее, исступленнее. Марч запускает руку под его рубашку. Это он, тот самый мальчишка. Вот его сердце, бьется в ее ладони. Ее уже не беспокоит, что подумают другие. Пускай себе судачат.
Она упирается ладонями в раковину позади себя — облегчить свой вес. Холлис берет ее так, будто вот-вот наступит конец света. Медь давит, врезаясь в кожу, оставляя на память глубокие борозды и волдыри, как от ожогов.
Его лицо — на ее шее. Марч ощущает полыхающий в нем жар, слышит, как он, будто издалека, произносит ее имя, а затем она словно исчезает. Ее сотрясает прибой чистой энергии, без остатка растворяя в Холлисе, в его жаре, в его тепле. Ей слышен собственный плач; жар, овладевший ею, рождает конвульсивный всхлип. И, запрокинув голову, Марч льнет к Холлису еще сильней.
Двор полон солнечного света. В небе ни облачка. У черного входа теснятся, повизгивая, псы. Клены за дорогой не роняют листьев, и ни одной птицы над головой. Даже когда синь сумерек принимается туманит горизонт, день остается все таким же на удивление редким, почти идеальным днем.
Бедной Систер, запертой в машине и пару часов без остановки лаявшей, хватает теперь лишь на хриплый скулеж. Весь подъездной путь и выезд на проселок терьер глядит на Марч с нескрываемой обидой. На полпути она остановит машину у каменной стены, где по-прежнему растет пчелиный бальзам. [18] Снимет с левой руки обручальное кольцо, обнажив на пальце беловатую отметину, — и вновь скроет ее под изумрудом Джудит. Нужно бы стремглав нестись домой готовить ужин, но Марч простоит у стены дольше, чем намеревалась. И темнота поглотит дорогу впереди.
18
Простонародное
13
Вечером Гвен будет во всем черном. Нет-нет, не подумайте, никаких маскарадных угроз и вымогательств — сласти и без того ей обеспечены: у Крис сегодня, в день Хеллоуина, вечеринка. [19] А еще Гвен припасла подарок, для Хэнка. Он парень серьезный, нелегко подобрать ему то, что в самый раз. CD-диск, магнитофонная кассета, что-то модное из одежды — все это не то. Гвен несет ему компас из серебра высшей пробы, который она нашла наверху, в мансарде. Старинная вещица, годная еще, смеет надеяться Гвен, правильно определять север.
19
В канун Дня всех святых, Хеллоуин (31 октября), дети в маскарадных костюмах и страшных масках обходят дома со словами: «Угости, а не то заколдую!» («Trick or treat!»), получая взамен сласти.
В этот вечер она хочет быть рядом с Хэнком. У нее немало было парней, в высшей степени ей безразличных. До крайности себялюбивые, они не упускал случая пройтись по адресу девушек, которых трахали, оценивая каждую по десятибалльной шкале. «Ниже нуля», — так они, хохоча, именовали тех, с кем вообще отказывались иметь дело. Например, с ее подругой Минни. И подумать только, Гвен все это устраивало! Она стояла среди них, слушала непристойные комментарии в адрес близкой подруги и делала вид, что ей все по барабану.
С Хэнком все иначе. По-настоящему. И потому Гвен нервничает: уже давно пора бы выйти из дому.
— Потрясно выглядишь, — говорит Марч, видя готовую к вечеринке дочь.
Короткое черное платье, в меру туши и подведенных глаз. Вместо игловидной прически — мягкая, очаровательная форма естественно высохших волос. Она очень хочет хорошо выглядеть для Хэнка, но по-прежнему не в состоянии спокойно выслушать в свой адрес комплимент и потому в ответ нервно пожимает плечами.
— Мы опаздываем, — сухо информирует она, отстраняясь от объятий Марч и нетерпеливо сдергивая с вешалки обе куртки, свою и матери, — Тебе, может, все равно, когда тебя человек на свидание ждет, а мне вот нет.
Выйдя, Гвен спешит к машине (это, кстати, теперь их «тойота» — Марч выкупила ее у Кена Хелма за шестьсот долларов, одолжив деньги у Холлиса). На дворе — поистине жутковатая ночка. В морозном воздухе виден каждый выдох. В самый раз для Хеллоуина.
— Меня? На свидание?
Марч огорошена. Ей как-то не приходила в голову мысль, что дочь, возможно, знает больше, чем предполагалось.
Гвен зыркает на мать и, сев в машину, хлопает дверцей, словно подчеркивая сказанное жирной чертой. С нее довольно! Она, сколько могла, крепилась, и теперь, нравится это матери или нет, ей больше невмоготу.
— Ты это о Сьюзи?
Марч проскальзывает за руль. Она не готова говорить с дочерью о Холлисе. Сейчас не время. Да и настанет ли оно когда-нибудь — время сказать правду? «Я не могу отказать ему, не могу сказать «нет». Я постоянно его хочу. Всегда хотела и всегда буду хотеть». Это она должна выложить своей дочери? Раскрыть такое вот положение дел?
— А, так это Сьюзи тебя сегодня с нетерпением ждет? — сипит Гвен пуще обычного.
Нет ответа. Гвен фыркает и, отвернувшись, смотрит в ночь.