Здесь обитают призраки
Шрифт:
— Он сказал, что мистер Уэстерли по-прежнему здесь. В Годлин-холле. Живет в этом самом доме.
Она фыркнула и затрясла головой, глубоко затянулась самокруткой, а потом от души запила ее чаем.
— Ты ж тут вроде давненько, мадама? — спросила она.
— Три недели.
— Девица до тебя, мисс Беннет называлась, додумалась вдвое скорее. А бедняжка мисс Харкнесс, храни Господь ее грешную душу, — тут она дважды перекрестилась, — за два дня раскумекала. Правда, она-то дотошливая была, да к тому ж истеричка. Плохо
— Элайза Кейн.
Она еще покурила, разглядывая меня.
— Элайзой мамку мою звали, — наконец поведала она. — Мне это имя по сердцу. Генри своему говорила: будет девка — окрестим Элайзой. А народились одни мальчонки, прямо стая целая. Здоровущие, все как на подбор. И один другого охальнее. А ты из Лондона будешь? (Я кивнула.) Я разок туда скаталась. Молодая была, вот, считай, как ты. Думала, помру. Шумно-то как! Уж и не знаю, как там люди живут. Я б рехнулась. Не понимаю, как там все не свихиваются. Ты что скажешь, мадама, небось в Лондоне все чуток тронутые?
— Не особенно, — отвечала я. — Хотя я знаю, что это распространенное обобщение. Все равно что утверждать, будто в деревнях все необразованны и даже глуповаты.
Она выдула дымное колечко — гадость какая; судя по ее лицу, замечанием моим она была довольна, едва ли не восхищена.
— Так я, собственно, вот о чем. — Она склонилась ко мне и заговорила благопристойнее, дабы я наверняка постигла ее мысль. — Я вот о чем: ты здесь уж три недели, а токмо сейчас смекнула. Я гляжу, ты у нас голова. Может, и у тебя в роду деревенские повалялись?
— На самом деле я бы вовсе об этом не узнала, не расскажи мне мистер Рейзен, — отвечала я. — Мне представляется, что было бы нелишне поставить меня в известность. Мой наниматель проживает в доме, и, однако, мы ни разу не встречались. Я не видела его с детьми. Он не спускается к трапезам. Когда он приходит, когда уходит? Когда питается? Он что, призрак? Или у него имеется человеческое обличье?
— Да нет, он по правде есть, — сказала миссис Ливермор. — Не призрак никакой. В доме вот прямо сейчас. Но коли мистер Рейзен тебе столько всего порассказал, что ж ты его больше ни о чем не спросила? Не моего это ума дело — все тебе подчистую выкладывать.
— Время вышло, — объяснила я. — Было назначено у других клиентов. И он сильно расчувствовался, когда рассказывал мне об этом эпизоде в Годлин-холле.
— Эпизоде? — насупилась она.
— Когда миссис Уэстерли… — Я замялась; негоже поминать столь ужасные вещи с утра пораньше. — Когда она атаковала своего супруга и первую гувернантку, мисс Томлин.
— Вы послушайте ее! — горько усмехнулась миссис Ливермор. — Такое дело страховидное, а какие красивые словечки. Атаковала, говоришь? Это, что ль, когда она ее в сыру землю
— Да, — кивнула я. — Я именно об этом.
— В гробу я видала такие эпизоды.
— Мистер Рейзен сказал, что мне следует познакомиться с мистером Уэстерли.
— Да неужто?
— Совершенно верно, — подтвердила я, не отводя взгляда. — Он сказал, вы нас друг другу представите.
Она отвернулась, морща лоб.
— Мне он ни о чем таком не говорил.
— Уверяю вас, это чистая правда.
— К мистеру Уэстерли никто не ходит, окромя меня.
— И детей, разумеется, — прибавила я.
— Детей он в глаза не видал с самого, как ты говоришь, эпизода.
Я недоверчиво уставилась на нее:
— Быть такого не может. Это почему еще?
— Ты б не спрашивала, кабы с ним повидалась. Но мне сдается, незачем тебе к нему ходить.
— Да что ж это за поразительная такая история! — сердито вскричала я, всплеснув руками. — Хозяин поместья, отец детей, ото всех прячется, и единственное общество его — уж простите меня — вы, миссис Ливермор…
— Бывает доля и похужее.
— Не ехидничайте, умоляю вас. Я просто хочу понять. Мы обе здесь наемная прислуга, разве нельзя нам делиться секретами? Я гувернантка, а вы кухарка мистера Уэстерли, или горничная, или кто вы ни есть.
Она глубоко затянулась своей самокруткой — я припомнила схожую манеру мистера Рейзена. Молчала она долго — вероятно, обдумывала мои слова. Наконец вновь негромко заговорила:
— Кухарка, говоришь. Али горничная.
— Ну да. Если в этом заключается ваша работа. Я не имела в виду проявить неуважение.
— Да уж надеюсь, мадама гувернана, — отвечала она, подчеркнув мою должность. — Много кто был бы рад в Годлин-холле кухаркой быть да горничной. Славная работенка для подходящей девушки. Али вдовушки. При старом мистере Уэстерли тут была уйма народу. Не то что нынче. Никогошеньки не осталось, дом на головы нам сыплется. Весь разваливается, видала? Крыша эта со дня на день на маковку нам грохнется, коли не починит никто. Но я не кухарка и не горничная, тут ты пальцем в небо тыкнула. Кормежку-то мистеру Уэстерли я стряпаю, — прибавила она. — Но и ты, мадама, стряпаешь, а? Умеешь мясо потушить? Али баранье жаркое сварганить?
— Разумеется. В Лондоне, живя с папенькой, я всегда стряпала нам обоим.
— Но кухаркой от этого не стала?
— Разумеется, нет, — сказала я. — Простите меня, миссис Ливермор. Я не хотела вас обидеть. Хотя я не постигаю, что в этом обидного.
Она рассмеялась:
— Чтоб меня обидеть, вставать надобно поране. Я крепкая. А куда мне деваться? Жисть такая. Нет, я не кухарка. Другому обучена.
— Миссис Ливермор, вы изъясняетесь загадками. — Меня уже охватывало изнеможение. — Неужто нам никак нельзя поговорить напрямик?