Здесь русский дух...
Шрифт:
— Ты, Шайтан? — послышалось в темноте.
Человек не сразу ответил. Похоже, пытался понять, чья тень маячит перед ним.
— Назовись!.. — настороженно произнес он.
— Да я это, Верига… Помнишь еще такого? — спросил казак-хорунжий.
— Ефим?.. Ничего себе! Я уж думал, ты меня забыл, — обрадовался стоявший на крыльце человек, голос которого Федор узнал бы из тысячи других. Конечно же, Савелий Деньга!
— Как забудешь-то! Мы сейчас одной веревочкой повязаны, — усмехнулся Верига. — Ладно, нечего трепаться — не ровен час, увидят вместе… Лучше ответь,
Савелий усмехнулся:
— Да ведь я не могу один — при мне всегда сторож.
— Если его обмануть?.. Вот сейчас, к примеру, сможешь убежать? — допытывался Верига.
«Зачем это он так торопится? — насторожился Федор. — Уж не хочет ли он избавиться от этого дуралея?»
— Можно… — неожиданно согласился Савелий. — Мой караульщик уже дрыхнет вовсю — крыша от его храпа трясется, — добавил мужчина.
— Тогда пошли, да? — сказал Ефим.
Федор не ожидал такого поворота событий. Он думал, Савелий умнее, и хорошенько подумает, прежде чем на что-то решится, а тут вдруг такая беспечность. Может, Севка сам что-то задумал? Так или иначе, надо последить за этими упырями, — решил казак.
Он шел за ними до самой Ефимовой калитки. Подождав, когда мужчины войдут в избу, шмыгнул во двор, бесшумно подкрался к красному окну и заглянул в него, но, кроме зажженной лучины и застывших на стенах теней, ничего не увидел. Вдруг этот крик… Отчаянный, душераздирающий…
— Сатана-а-а!..
Федор хотел броситься в избу, но передумал. Отыскав подле дровяного сарая увесистую палку, он укрылся в тени конюшенной крыши и стал напряженно выжидать. Над головой, зацепившись за бархатное небо, в окружении холодных осенних звезд висел озябший молодой месяц. Федора вдруг охватила смертная тоска. Зачем мы только рождаемся на свет? Неужели, чтобы найти свой бесславный конец? Уж лучше тогда и не рождаться вовсе, — подумал он.
Прошло какое-то время, и на крыльце показался Ефим. Это был он. Воровато оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, злодей скрылся в сенях и вскоре вернулся, волоча по полу бездыханное тело Савелия.
Вот ирод! Все ж-таки сумел избавиться от свидетеля… Теперь только он, Федор, и остался, кто может сказать о преступнике всю правду, но Ефим не остановится и перед убийством Опарина. Не быть такому! Душепродавец должен получить свое. Так было во все времена…
Положив бездыханное тело на землю, Ефим вытащил из-под крыльца заступ и принялся тут же в огороде рыть яму. Он старался изо всех сил довершить темное дело. Федор не выдержал да и вышел из укрытия.
— Здорово, Ефим! — стараясь не выдать себя, ровным голосом поприветствовал он хорунжего.
Тот от неожиданности чуть не выронил лопату из рук.
— Федор?.. Ты? — узнав Опарина, испуганно проговорил он. — Ты чего?.. Заблудился?..
— Да нет, — с равнодушной интонацией ответил старшина. — Человека вот ищу… Ты случаем никого тут не видал?
— Кто ж по ночам-то шляется? Разве что леший какой… — пытался отшутиться хорунжий.
— Да нет, не леший,
— Н-нет, — судорожно дернул плечами Верига. — Не видел… Говорю, не было такого… — заплетающимся языком сказал Ефим.
— Ну что ж, не было, так не было… — развел руками старшина. — Ты чего тут делаешь? Неужели яму решил вырыть? Зачем ночью-то? Или тебе дня не хватает?
Ефим не сразу нашелся с ответом. Стоит, лопатой нервно играет. «Вот возьмет сейчас и рубанет ею меня по башке, — с опаской подумал Федор. — Я-то, дурак, палку оставил у конюшенной. Зря»…
Подумав об этом, он на всякий случай отступил на шаг, напрягаясь в ожидании развязки.
— Днем у меня других забот хватает. Яма… Для мусора всякого… Вдруг сгодится, — наконец совладав с собой, невнятно произнес Верига.
— Верно, — согласился Федор, а у самого голос уже хрипучий от напряга. Ему бы скрутить сейчас убийцу и людям на суд отдать, но ведь Веригу голыми руками не возьмешь. Скользкий он, словно угорь, верткий. И глазом не успеешь моргнуть, как он кишки из тебя вот таким заступом выпустит. Надо не спешить, а выждать удобный момент.
— Чего у тебя на земле лежит?.. — все же не выдержал и спросил Федор.
Ефим насторожился:
— Где?
— Да вон же, вон! — указал старшина на лежащее в темноте бездыханное тело.
— Ах, это… — пробормотал Верига, медленно оторвав заступ от земли. — Ты иди да сам посмотри… — чужим голосом произнес он.
Федор понял намерения преступника, поэтому махнул рукой.
— Ладно, не до этого мне сейчас! Пойду я… Не хочешь меня проводить до калитки? — спросил он хорунжего. — Ты заступ-то оставь — чего его таскать?
Ефим воткнул лопату в схваченную морозом землю и пошел провожать старшину. Выйдя из калитки, Федор вдруг остановился.
— Ты мне ничего не хочешь сказать? — спросил он Ефима. — Нет? Тогда я тебе скажу… Тот, кого я ищу, возле твоего крыльца мертвый лежит… — неожиданно заявил он. — Что ж, собаке собачья смерть. Больно много зла этот человек людям сделал. Только я не пойму, чем он тебе-то не угодил?
Федоровы слова напугали Ефима, и он на мгновение растерялся.
— Давай пойдем ко мне в избу — там и потолкуем, — быстро придя в себя, предложил он старшине.
Тот покачал головой.
— Э, нет!.. Я ж теперь и не знаю, чего от тебя можно ожидать. Сабелька-то твоя, поди, еще от крови не обсохла. Возьмешь — да и меня, как того Шайтана…
— Ты чего? Мне не надо! — воскликнул Верига. — Кто мог опознать вора?.. Ввалился, дьявол, ко мне в избу с топором, давай грозить… Я и не выдержал… Как ты его назвал, Шайтан? Уж не тот ли вор?..
— Тот, тот, Ефимка, он самый, но об этом ты не хуже меня знаешь, — усмехнулся старшина.
— Откуда ж мне знать-то? — пытался запутать собеседника Верига. — Я ведь с вами в походе-то не был. Слышать слышал о пленном, а кто он и какие за ним грехи водятся, у меня не было интереса. Ведь вор и есть вор… — уверенно прибавил он.