Здесь слезам не верят
Шрифт:
В голове вдруг мелькнуло: «А ведь хороша, да! Ее подкормить – округлится и будет просто красотка! Ей-ей, я бы за такой приударил… в юности. Девица не хуже моих Таньки и Машки!»
А потом Сергар выбросил эти мысли из головы, начав методично сбрасывать одежду. Через минуту на нем остались лишь трусы, раздеваться насовсем он не захотел. И так этот тип таращил на него глаза, будто хотел вырвать сердце, и желательно через задницу. Снимешь с себя последний оплот нравственности, так, чего доброго, решит, будто хочешь трахнуть его мать! Поглумиться, так сказать, над ее бесчувственным телом.
Больше
– Ты чего делаешь?! – Рука мужчины схватила Сергара за плечо, сжала и оттолкнула от женщины, нарушив состояние транса. – Извращенец поганый!
Он потянул лекаря с женщины, и тот, не раздумывая, ударил невменяемого хозяина дома в солнечное сплетение, коротким, точным ударом, пробивая мышечную «броню» этого человека. А она была, «броня». Мужчина силен, очень силен! Не зря сказал, что был чемпионом, не соврал.
Хозяин дома охнул, задохнулся, но против ожидания – сознание не потерял. Он замахнулся, сделал ложный выпад и попытался врезать Сергару в нос, без размаха, красивым, округлым движением. Лекарь заблокировал удар, поймал руку противника и, вывернув специальным захватом, закрутил противника вокруг оси, используя энергию удара. Мужчина будто по мановению волшебной палочки приподнялся в воздух, вращаясь, пролетел метра три и врезался в стену, где и затих, тяжело дыша, глядя на Сергара мутными, осоловелыми глазами.
– Сдурел? – негромко спросил лекарь, досадливо кривя губы. – Ты какого черта на меня нападаешь? Я же сказал – тебе не понравится то, что ты увидишь! Мне нужен максимальный контакт с телом пациентки для большего эффекта лечения! Я соединяюсь с ней аурой! Мне не нужны ее женские прелести, черт тебя подери! Если не можешь спокойно смотреть, выйди и не мешай мне!
– Извини… – хрипло выдавил из себя помятый хозяин дома, с трудом поднимаясь с пола. – Как увидел, что ты на нее влез… в голове будто что-то щелкнуло, и я… в общем – не буду мешать, работай! А вообще, стоило бы предупредить, и я бы понял. Захотел меня слегка проучить? Считай – проучил. И, кстати, силен ты, да. Айкидо? Все-таки я ведь мастер спорта, а это, считай, черный пояс. А ты меня так легко? Мда… теряю форму, или ты настолько силен? Впрочем – все, все – не отвлекаю, давай! Лечи! И постарайся, чтобы у тебя получилось…
Последние слова прозвучали как-то угрожающе, и Сергар для себя это отметил.
Да, сильные мира сего везде одинаковы. Никакие аргументы не принимаются, никакие форс-мажорные обстоятельства (как здесь их называют) не имеют никакой цены, дай результат, и все тут. А если результата нет, ты болван, бездельник и вообще ничтожество! Дай, через силу, через боль – дай, и все тут! А ты поинтересовался, а чего это все стоит лекарю? Может, это дело вообще опасное? Может, он устал, есть хочет, пить? Ты спросил?
Сергар вздохнул и снова взгромоздился на бесчувственную женщину. Теперь его ничто не должно отвлекать, о чем он тут же известил «зрителя», сопевшего
Сергар выпустил из себя сотни тысяч тонких силовых нитей-щупалец. Эти нити не были материальными, и он никогда не смог бы сказать, из чего они состоят. Все, что лекарь знал – ему нужно проникнуть в мозг, в сознание пациентки, и вытащить из глубин подсознания хозяйку тела. Вернее, ее душу. И мозг Сергара реагировал так, как нужно.
Соединение с подсознанием пациентки было как всегда неожиданным, ошеломляющим, будто бросился в ледяную воду. Только что ощущал себя лекарем, лежащим на обнаженной пациентке, чувствовал ее гладкую кожу, жар тела, запах лекарств и спирта, тонкий запах каких-то духов, неведомым образом сохранившийся в постели больной, и вдруг… вспышка! Свет! Вокруг – белым-бело, как в середине зимы!
Да, это была зима. Сергар брел по тропе между высоченных, заиндевевших от мороза сосен по колено в снегу, похоже, что ночью был снегопад, метель, и тропу почти совсем замело. Снег сверкал под солнечными лучами так, что больно было смотреть. Снежинки переливались, вспыхивали драгоценными камнями и осыпались на тропу, кружась в воздухе, как огромные цветы.
Слишком огромные! – понял Сергар и тут же вспомнил: он в сознании пациентки. Это ее воспоминания, ее память, ее картинка мира, которую женщина выстраивает на основе обрывков нитей-связей, которые были оборваны при повреждении мозга. Мозг теперь здоров, но кто восстановит, свяжет вместе эти нити? Кто вылечит душу пациентки, в которой все перемешалось, как в салате «оливье», ритуально приготавливаемом на Новый год? Сергар еще никогда не занимался такой сложной работой и не был готов к подобному лечению.
– Догоняй! – Звонкий женский голос в морозном воздухе ударил по нервам, как кнутом пастуха, и Сергар увидел, что впереди по тропе бежит молоденькая девчонка – в сарафане, развевающемся на бегу, как флаг. Она бежала легко, как олениха, спасающаяся от волчьей стаи, и почти не касалась снега, оставляя на нем неглубокие, тут же зарастающие следы.
Сергар рванулся следом, побежал и… по шею утонул в снегу. Холодном, колючем, стягивающем руки и ноги не хуже, чем зыбучая грязь. Будто кто-то огромный, холодный ледяными ручищами тянул Сергара вниз, лишая воздуха, замораживая, выкручивая суставы невыносимой, болезненной судорогой.
«…каждый лекарь из тех, что дерзновенно решил погрузиться в пучины чужого разума, должен осознавать – это погружение несказанно опасно! Только немногие, самые сильные из нас могут безнаказанно войти в чужой разум и вернуться, избежав ловушек, не будучи поглощен сознанием пациента. Мозг человека подобен целому миру, вселенной, и когда крохотная песчинка под названием «лекарь» попадает в эту вселенную, то какой бы он силы не был, какой опыт бы не имел в деле лечения души, все равно остается шанс того, что лекарь не вернется из смертельно опасного погружения. Дважды я сам, лекарь волей богов, едва не погиб в глубинах чужого мозга и спасся лишь горячей молитвой, да знанием правил погружения, главным из которых является одно: не верь ничему из того, что ты видишь! Как только поверил – погиб!»