Здесь вам не клан 2

Бадевский Ян

В общем, мы прибыли в распоряжение своего экзекутора.

Бергман отвел нас в подсобку, выдал по швабре, тряпке и ведру, показал, где набирать воду. И мы погрузились в надраивание дощатой «палубы». Жируха на меня постоянно косилась. Дважды я подумал, что она хочет заговорить и сделал вид, что не замечаю этого.

Почему-то особы с тремя подбородками верят в свою неотразимость. Я в прошлой жизни был знаком с красивой девочкой из техподдержки — она занималась фитнесом, следила за фигурой и постоянно комплексовала по поводу внешности. Жирухи

ведут себя более нагло, напористо, любят хамить и с презрением смотреть на окружающих. Всё это напускное, разумеется. Каждая слоноподобная туша знает, что мужчины проходят мимо неё, не удостоив даже взглядом. Поэтому любой эпатаж и самоуверенность — это механизм психологической защиты. Панцирь, скрывающий тысячу комплексов.

Справились мы быстро.

Примерно за сорок минут.

Василина пулей выскочила из додзё, буркнув что-то невразумительное, я же задержался, глядя на наставника. Прозрачные рамы были раздвинуты, и в свете клонящегося к закату солнца мне очень хорошо был виден деревянный манекен вин-чун под пластиковым навесом. Манекен был установлен в нескольких метрах от додзё — чуть в стороне от протоптанных студентами тропинок. Руки сенсея с умопомрачительной скоростью меняли положение, отрабатывая блоки и удары. Манекен жалобно поскрипывал. Локти, кисти, рёбра ладоней…

Судя по креплению, сенсей использовал облегчённый гонконгский вариант тренажера.

Периодически в верхнюю часть манекена, обмотанную верёвками, наносились страшнейшие удары кулаками и прямыми пальцами рук. Учитель бил практически без замаха, с отстранённым выражением на лице.

Я уже собирался уходить, как меня окликнули.

— Корсаков!

Оборачиваюсь.

Сенсей, отвлёкшись от истязания Буратино, пристально смотрел на меня.

— Ты уже закончил?

— Да, учитель.

— Иди сюда.

Поставив ведро на пол, а швабру прислонив к одной из опорных колонн, я пересек внешний периметр додзё. Сделал несколько шагов и остановился рядом с наставником.

— Знаешь, что это?

— Деревянный манекен.

— И для чего он?

— Оттачивание техники.

— А конкретнее?

— Удары, защита.

Сенсей посмотрел на меня оценивающе.

— Я наблюдал за тобой, парень. И некоторых вещей не могу понять. Просветишь меня, если найдётся минутка?

Пожимаю плечами.

Интересно, к чему он клонит.

— Ты хорошо владеешь приемами рукопашного боя. Достойно управляешься с шестом. И при этом я вижу хлипкое тело, совершенно непригодное для драки. Как это может быть? Твой наставник, кем бы он ни был, владел технической стороной на высочайшем уровне. И он не заставлял тебя укреплять тело?

Я ждал чего-то подобного.

И ответ у меня заготовлен.

— До двенадцати лет я тренировался в усиленном режиме… — грустно вздыхаю, делаю драматическую паузу. — А потом… в общем, у меня не пробудился Дар. Я не получил в наследство ни одной родовой техники. И когда это стало очевидным… на меня перестали рассчитывать.

Сенсей не перебивал.

Стараюсь,

чтобы текст не казался заготовленным.

Поток откровений натерпевшегося от аристократов отрока.

— Сами понимаете, при таких отношениях с отцом… я перестал заниматься с инструкторами. Всё равно на это всем наплевать. А потом меня похитили, я лишился памяти…

— Наслышан, — кивнул сенсей. — Ты пережил не лучшие времена.

— Так вот, на инициации я получил доступ к силе рода. И теперь жалею о потраченных впустую годах. Хочу восстановить форму.

Бергман кивнул:

— Лучше поздно, чем никогда.

— И я так думаю.

— Ударь манекен.

Сказав это, сенсей плавно сместился в сторону.

Уступил мне место.

И я понял, что начинается своего рода экзамен. Наставник хочет понять, на что я способен. Увидеть меня в действии, проанализировать предел возможностей. А возможности у меня довольно обширны. И я не горю желанием демонстрировать их все…

Приблизившись к трёхрукому столбу, я принял боевую стойку. И в быстром темпе провёл первый элемент из ста шестнадцати приёмов вин-чун для борьбы с буратинами. Я сделал это хорошо, но не идеально, занизив свой реальный уровень.

Глаза мастера неотрывно следили за моими действиями.

— Ты знаешь все элементы?

— Не уверен. Я многое забыл.

— Покажи ещё.

Провожу вторую связку.

— Жёстко, — учитель закряхтел от досады. — Остановись.

Моя правая ладонь успела нанести удар в корпус деревянного друга. Я замер, подчиняясь команде наставника. И услышал предсказуемое:

— Ты воспринимаешь манекен в качестве тренажёра. Это ошибка многих. Включи воображение. Представь, что имеешь дело с реальным противником. Если этого не сделать, ты обречён на линейную механику. Шаблоны тебя погубят. Ещё раз.

Я повторил движения, «пользуясь» советами сенсея.

На деле — просто улучшил уровень техники до минимально приемлемого.

— Уже лучше, — похвалил Бергман. — Достаточно.

Отойдя от тренажёра, я поклонился мастеру.

— Вижу большой перерыв в работе, — констатировал Олег Борисович. — И потенциал… твои реальные возможности шире, чем тебе кажется. И шире, чем ты хочешь показать. Будь честен в бою, и я возьмусь за твоё обучение.

— Что вы имеете в виду?

— Не занятия для всех. Используй часы для уборки, чтобы тренироваться в моем додзё.

— А разве нельзя записаться на факультатив?

Бергман помедлил с ответом.

— Раньше было можно. А потом у меня возникли недоразумения… с проректором. График выстроен таким образом, чтобы лишить меня возможности набирать талантливых учеников.

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

Я не стал спрашивать, в чем интерес учителя. Мастера такого уровня не ищут материальную выгоду, но часто думают о передаче своих знаний следующему поколению. Или подбирают людей для какого-нибудь клана. Или преследуют цели, которые мне пока не дано постичь.