Здесь живут люди

Ростовский Александр

– Отсюда это место похоже на ночной кошмар, не правда ли? – Старик улыбнулся мне снова. А может улыбка никогда и не сходила с его лица. Я знал его не более часа, а уже задался вопросом, как такой жизнерадостный человек мог оказаться в этом месте, не утратив во мраке своего оптимизма. – На самом деле оно не так безжизненно, как кажется. Мы всячески изображаем жизнь, как можем. – Он хохотнул. – Просто делаем всё то же самое, что делали когда-то, хоть здесь эти занятия и не имеют никакого значения. Ладно, видами ещё успеешь налюбоваться. Пойдём.

Гензель направился влево, вдоль края. Я шёл на шаг позади.

– Здесь

от человека, если нас ещё можно так называть, ничего не требуется. Но мы всё равно продолжаем заниматься привычными нам делами. Кто что лучше всего умел при жизни, на то здесь и сгодился. Но потребностей в чём-либо мы тут не испытываем. Просто делаем что-то, чтобы не сойти с ума. А лишиться рассудка в таком окружении можно запросто. Ведь как ты заметил, разум всё ещё при тебе.

Он остановился и начал посматривать вниз, продолжая говорить при этом, но теперь отвлечённо, будто говоря об одном, а думая совсем о другом:

– Хотя знаешь, одна потребность всё же есть. – Высмотрев всё, что нужно, Гензель повернулся ко мне и поднял фонарь чуть выше, чтобы я мог внимательнее рассмотреть этот старинный на вид предмет. – Свет. Иначе мы бы так и блуждали в потёмках, в полном одиночестве. Спотыкаясь и падая. Поднимаясь и вновь блуждая на ощупь. И так всю вечность. Но спасение от тьмы нашлось. Хоть этот свет совсем не такой, к которому мы привыкли. И чуть позже ты узнаешь о его происхождении. А теперь иди за мной след в след и смотри под ноги. Шею то себе конечно уже не свернёшь, но полететь вниз кубарем всё-таки не особо приятно.

В этом месте склон был не столь крут. Вниз шла узкая тропа. Пришлось внимательно вглядываться, куда сделать шаг, а иначе процесс спуска мог сильно ускориться. Мой проводник шагал куда увереннее и шустрее. Видно не в первый раз, и даже не во второй или третий. Заметив, что отстаю, он остановился и немного подождал, высвечивая мне путь. Таких остановок ему за время спуска пришлось сделать раза четыре. Всего на дорогу вниз, по моим ощущениям, ушло минут десять, а может и больше. Хотя понятия не имею, как здесь идёт время. Если оно вообще имело место быть в этой пустоте.

Поселение располагалось не так близко, как это могло показаться там, наверху. Но после уже проделанного пути усталости я вовсе не чувствовал. И этот старичок видимо тоже, даже в силу своего возраста. Наверное, понятие «усталости» осталось в той жизни. Вернее сказать, просто в жизни.

Освещённое полукольцо строений впереди было похоже на тусклое пятно посреди чёрного полотна. И оно разрасталось по мере нашего приближения. Шпиль часовни располагался довольно-таки высоко и мог бы служить ориентиром, для потерявшихся во тьме. Но именно на нём не было расположено никаких источников света. Хотя может эти люди не особо любили незваных гостей. Вообще это место больше подходило для одиночества. Если оно вечное, то риск сойти с ума был и вправду велик. На мгновение внутри меня откликнулись старые чувства. Будто бы я снова впервые оказался в летнем лагере. Вот он, первый день. Это место для меня чужое, далёкое от дома, и мне хочется назад. Но теперь я не мог вернуться. Вероятно, тоска по дому меня ещё настигнет. Даже тут, в ином мире. В кромешной тьме.

– Ты чего такой задумчивый? – Идущий по правую руку Гензель выдернул меня из моих мыслей.

– Да просто…

– Ох, нет-нет, прости.

Я уже слишком давно здесь и совсем забыл, каково это в первый раз. Нужно слишком многое обдумать и принять. У тебя будет на это время. Много времени.

– Кстати, насчёт времени. Как оно движется?

– Никак. Не то чтобы его вовсе не было, но для нас оно стоит на месте. По моим прикидкам я нахожусь в этой тьме столько же лет, сколько находился и среди живых. Но взгляни, я всё ещё такой, как и в мой первый день здесь. Никто в этом мире не стареет. Никто не стал старше ни на минуту с момента прибытия. Так что привыкай. Ты останешься таким навеки.

Последняя фраза прозвучала, как приговор.

Мы прошли примерно одну треть пути. По обеим сторонам дороги росла невысокая трава. Может это были целые поля, но радиус нашего освещения не позволял увидеть больше.

– Как ты уже заметил, этот мир всё же не пуст. И всё что в нём есть не статично. Эта трава, она растёт, если её скосить, но всегда только до определённого уровня. Честное слово, эти лужайки куда ровнее того газона, что был когда-то перед моим домом. А я ведь заботился о нём, как о собственном ребёнке. – Он хохотнул и сделал паузу, видимо вспомнив свои былые времена. – Этот мир может казаться пустым и мрачным, но в нём есть подобие жизни. Как и мы, всего лишь подобие…

– Но разве для нас это не жизнь после смерти?

– Нет, не жизнь. Тебе потребуется некоторое время, чтобы осознать это. Да, мы ходим по земле, разговариваем друг с другом, что-то делаем. Но все при этом мёртвые внутри. – Сам же Гензель не был похож на одного из них и вызывал всё большее удивление своим присутствием здесь. – Понимаешь, никто не даёт инструкций, как жить во Тьме, поэтому мы живём, как знаем, хотя видно же, что тут это всё не работает. – Он поник, его голос стал медленным и задумчивым. Казалось, что печальные мысли старят его лет на десять, а то и все двадцать. Ладно.– Сказал он снова своим бодрым и жизнерадостным голосом. – Хватит философствований. Займёмся этим как-нибудь позже. Тем более, что других занятий в округе особо не сыщешь.

Мы вплотную приблизились к поселению. Вблизи оно выглядело куда крупнее, чем мне показалось поначалу. Дорога вела между двух, стоящих наискось домов. Перед ними из земли вырастали два деревянных фонарных столба, образующих нечто вроде арки. Внутренняя территория была не столь широка. Света здесь было больше, поэтому моим глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть. Я огляделся и насчитал четыре вытянутых дома. На крыльце ближайшего из них сидел парень несколько моложе меня. В одной руке он держал небольшой нож, а в другой кусок дерева, который с каждым движением лезвия принимал некую форму. Гензель окликнул его, как только тот попал в поле его зрения:

– Эй, Чиж. Пойди сюда.

Воткнув нож в ступеньку, парень неохотно поднялся и быстрым шагом двинулся в нашу сторону. Он был низким, щуплым, сутулым. Светлые, но грязные волосы доходили до плеч, а на лице местами имелась редкая поросль. Когда Чиж, как назвал его Гензель, подошёл ближе, я обратил внимание на его неестественный оттенок кожи. Несколько синеватый, будто он много часов провёл на сильном морозе.

– Снова вырезаешь фигурки? – Спросил его старик.

Кусок дерева всё ещё был у парня в руке. Он поднял его повыше, чтобы мы могли взглянуть: