Здравствуй, брат, умри
Шрифт:
Волк цапнул меня за палец. Он в последнее время стал что-то кусаться много, как заяц почти, наверное, зубы новые лезут, чешутся. А может, есть хочет. Волку тут туго — сидим два дня, а еды никакой. Правда, Рыжий, ну, не старый Рыжий, а молодой, дичонок, поймал крысу. Волку этой крысы хватило на день, так что уже полтора дня Волк голодный. В его возрасте это плохо, голодать противопоказано, энтропия может сделаться запросто. Я пробовал поискать тут земляных червей, но черви тут не водились. Так что голод скоро станет серьезной трудностью…
Пить
Я тоже сидел с раскрытым ртом, как какаду какой-то, и все капли почему-то мимо пролетали, а потом Волк подсказал мне, как правильно пить под дождем. Волк слизывал воду с моей правой ноги, я подумал и тоже стал слизывать, ну, не с ног, конечно, а с рук.
И глаза немножко промыл.
А Глазунье от этого дождя только хуже стало, затрясло ее сильнее. Хорошо хоть потом солнце вышло. Только настроение ни у кого не улучшилось, дикие совсем грустили, а дичата вообще плакать стали. Тогда я и решил им сказки рассказывать. Все утро рассказывал, сказки кончились, и я стал уже придумывать, брал несколько сказок и вместе их соединял, переделывал, переставлял имена. Но и переделанные сказки стали подходить к концу, и Волк вовремя меня за палец укусил.
Дичата засмеялись, а этот стал мой палец уже совсем нешуточно грызть, до боли даже.
Дичата веселились. И Глазунья улыбнулась. И этот рыжий гоблин Рыжий тоже попытался улыбнуться. Зубы гнилые. Почти все. Красавец. Вождь. В каждом зубе такая дырка, что можно засунуть мизинец. Улыбнулся. А совсем еще недавно меня убить неоднократно хотел…
Да… Зрение чуть подвыправилось.
Я сижу в клетке. Уже два дня. Настроение у меня не очень жизнерадостное. А у кого может быть жизнерадостное настроение, если он очнется в клетке с дикими?
Справа и слева от нас тоже клетки. В правой клетке звери. То есть животные. Олени по большей части, кабаны еще, лось. И дикие. И дикие, и животные — все вместе, набиты так туго, что с трудом шевелятся. Но сидели как-то смирно, как пришибленные. Наверное, на них этот газ еще действовал. А может, просто одурели уже до окоченения. Даже лось, свирепое животное, и тот спокоен был, рога в решетках застряли, глаза кровавые, страшные, как у меня, наверное.
В левой, в той, где Глазунья, дикие. Немного, видимо, место оставлено для других диких. Мы в центре. В нашей клетке только люди. Много. Тесно. Вонюче.
А есть еще пустая клетка, никого в ней. Вообще, меня, как человека, следовало бы в нее посадить, но эти твари в людях ничего не смыслили. Ладно.
Первое время пребывания я пытался выбраться. Старался протиснуться между прутьями, пытался их раздвинуть — бесполезно. Клетка была крепкая, а плечи не проходили. Надо попробовать еще разок. Через пару дней. С голода быстрее всего щеки вваливаются и плечи. Голова худеет через неделю, несильно, но все-таки худеет. Через пару дней появится шанс.
Замок
Север, наверное, это. Нас завезли на север. А может, и нет, сейчас же все поменялось… Пусть север. Сидел я в клетке на севере с дикими. Дикие были все тихие, я уже говорил, все сидели в центре кучей, поскуливали и воняли невыносимо. Но не это меня удручило. Другое. Меня удручило то, что люди не прилетали. Самое бы время…
Всю свою жизнь Хромой мне говорил, что люди должны прилететь, а они не прилетели. Вместо них появились твари. Подводные хоботастые яблони. А где обещанные люди?
Нет людей. Есть твари. Интересно, зачем они нас в клетку посадили?
Я долго думал над этой проблемой, а потом понял только. Рабство.
Рабство. Точно, рабство! Я вспомнил! Нет, Хромой все-таки был умный! Какой умный! Заставлял меня читать! Говорил, что чтение — это одно из самых важных человеческих качеств! Читает только человек! Дикий не читает! Я читал. И чтение мне помогло, я вспомнил про рабство.
Рабство, это когда одни заставляют работать других. Сильные заставляют работать слабых. Умные заставляют глупых. Вот я — сильный и умный, я бы мог запросто заставить на себя работать диких. Волков я приручать умею, диких как-нибудь тоже сумел бы приручить.
Но, во-первых, я об этом никогда не думал, а во-вторых, я бы никогда не хотел иметь в рабах таких вонючек и дураков. Но, может, у них, у ходулин этих, совсем туго с рабами? И они решили набрать себе диких. Наверняка эти твари хотят заставить нас всех работать на себя. Выращивать какую-нибудь пшеницу или в колесе огромном бегать. Точно, они собираются нас заставить бегать в колесе, чтобы выпаривать электричество…
А я тут вполне случайно, между прочим, я человек, просто одежда у меня потерялась…
Только вот вопрос: кто они все-таки? Подводники или…
Я толком их и не видел даже. Тогда на берегу. Глядеть глядел, а не запомнил, как будто смыло все из головы… И тут только издали, да и то в сумерках, с тех пор, как очнулся в этой клетке, они близко не показывались. Два дня. Но это все-таки они. Те самые. Ходячие яблони…
Они появились на третий день. На своих машинах. Сначала заревело громко, дикие кинулись в угол, и зверье в соседней клетке принялось биться, какого-то дикого раздавили, и он стал орать так глупо и бесполезно…