Здравствуй, дочь!
Шрифт:
Сдавать анализы я не собиралась. Чувствовала себя прекрасно, ничто меня не беспокоило. Ровно до тех пор, когда не пришлось пойти в клинику и не сдать кровь. Именно в этот момент выяснилось, что у меня смертельный диагноз.
– Все мы когда-нибудь умрем, - философски изрек врач.
– Вы понимаете, о чем я, - сказала в ответ веско и четко.
– Шансов на выздоровление не так много, Анна Александровна, - ответил врач.
– Но если мы прямо сейчас начнем лечение…
Знаете, я часто спрашивала себя о том, что стану делать,
Я задавала себе вопрос - а если вдруг заболела? Что ты сделаешь, Аня? У тебя на руках дочь. О ней никто не позаботится, кроме тебя. Что ты предпримешь? И у меня не оставалось ни единого ответа на эти вопросы.
До этого самого момента.
– Мы его не начнем, - просто сказала, поднимаясь на ноги.
Да, это было жутко малодушно. Да, у меня имелся призрачный шанс, которым я могла воспользоваться. А потом проваляться в палате и уйти, не дав своей дочери и капли того, что я должна была дать.
И кому бы от этого стало легче?
– Знаю, что скорее всего, ничего у нас не получится. Поэтому хочу побыть со своей малышкой максимально долго. Надеюсь, вы меня поймете.
И я вышла из ненавистного кабинета, взаправду рассчитывая на то, то врач меня поймет.
– Лера! Лер, перестань дурачиться. Мы едем к твоему папе, - сказала я как можно жизнерадостнее, на что моя дочь вновь насупилась и отвернулась.
– У меня нет папы, я знаю, - заявила она.
Отвернулась, прижимая к себе плюшевого енота. Странно, но именно эта игрушка нравилась ей как-то особенно.
– Есть. Есть, я же говорила.
Присев на корточки перед дочерью, я взяла ее за плечики и заставила посмотреть на себя. О болезни ей, конечно же, не сообщала. У меня имелся иной план, и я собиралась ему следовать.
– Ладно, - кивнула Лера, прижав к себе игрушку.
– Поехали.
И вот теперь я стояла напротив того мужчины, которого любила все эти годы, и от которого была вынуждена скрывать наличие общего ребенка, и признавалась ему в том, что дни мои сочтены.
Конечно, совсем не так я представляла себе эту встречу. Будем честными, я не представляла себе ее вообще.
Мы не должны были увидеться, и если бы не мой диагноз…
– Подожди, - шепнул Васнецов, зарываясь пятерней в волосы на затылке.
Этот жест был таким знакомым, что у меня сердце пропустило удар. Впрочем, я очень быстро взяла себя в руки.
– Ждать я не могу. Нет времени, - ответила ему и, подойдя к дверному проему, взглянула на дочь, которая с упоением смотрела мультики.
Рядом тут же оказался Роман, и от аромата его парфюма у меня начало сносить крышу. Или продолжило - ведь подобное я чувствовала рядом с ним всегда. Даже когда нам нельзя было думать о подобном.
– Аня…
Он глядел на нашу малышку, и в его тоне, которым произнес мое
– Я умираю, Васнецов, - сказала более твердым голосом, но при этом не настолько громко, чтобы это слышала Лера.
– И если кто позаботится о нашей дочери - так только ты.
Вновь на лице Романа появилось такое выражение растерянности, что я на миг усомнилась, что поступаю верно. Но выбора у меня не было. Мама просто не сможет быть рядом с Лерой настолько долго, насколько это возможно. Моя смерть ее основательно подкосит, а больше мне обратиться не к кому.
Смерть. Раньше я о ней даже не задумывалась. Но, наверно, в жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он не просто чувствует приближение конца, но и примеряет его на себя. И открещиваться от этого бессмысленно.
– Ань… ты же знаешь, как это все для меня… звучит… черт!
Он растер ладонью лицо, заходил туда и обратно.
Да, я прекрасно понимала, как это все для него звучало. Но ведь у него оставалась Лера. Моя маленькая Лера.
– Я все придумала, - лихорадочно заговорила в ответ, лишь бы Рома не отказался.
– Сначала мы будем проводить время вместе. Лера знает, что ты ее папа. Я сказала. Но она пока не верит. Потом, когда она привыкнет, я стану оставлять вас вдвоем дольше. А потом…
Господи, что следовало за этим самым «потом», я даже не могла помыслить.
– Мы найдем врачей!
– вместо ответа на мою тираду запальчиво сказал Роман. Подошел ко мне, порывисто обхватил за плечи, сжал с такой силой, что я всхлипнула. И заявил то, что я уже слышала: - Мы найдем самых лучших врачей!
Часть 4. Роман
– Я не хочу. Не хочу никаких врачей!
Аня произнесла это почти жалобно. Я ошарашенно уставился на нее, пытаясь понять, не ослышался ли. Что она такое говорила? Какого черта…
Но тут Аня снова всхлипнула и я поддался естественному порыву - обнять ее. Крепко сжал в объятиях, как делал это раньше миллионы раз. Как не позволял себе этого вот уже много лет. И, к своему ужасу, сначала ощутил сопротивление, но рук не разжал. И в этот момент понял, что не смогу сделать этого в принципе. Не смогу снова отпустить.
И не смогу смириться с тем, с чем она сама, похоже, уже смирилась! Не смогу и не хочу.
– Но почему?
– мягко спросил, когда она утихла в моих руках.
– Я так и знала, что ты предложишь это, Васнецов.
Я невольно усмехнулся в ответ:
– Ты всегда слишком хорошо меня знала.
Это была правда. Не было времени, кроме тех лет моей мучительной ссылки, когда Аня не находилась рядом. Я помнил ее еще маленькой девочкой, как и она знала меня мальчишкой с ободранными коленками. Жаль только, что я слишком поздно понял, что именно эта женщина мне была нужна.
– Так все-таки почему?
– напомнил я о своем вопросе, даже не думая сдаваться.