Здравствуй, Люся, Новый год!
Шрифт:
Вздохнула, улыбнулась в оконное отражение. Дворник ушел, наверное, обедать. Коты строго сидели по линеечке, вытянув морды и вдыхая аромат из кастрюли, в которой доваривался свежий супчик к обеду.
Жить стало легче.
Как под елкой настоящей
К новому году Люся, как порядочная хозяйка, начинала готовиться с лета. С лета на полке в шкафу выстраивалась батарея бутылок. Ну может не совсем бутылок, а бутыльков. С валерианкой.
Потому что квестов-испытаний предстояло пройти всегда много. Создай ребенку новогодний костюм так, чтобы он
Или – как подарить свекрови сувенир и не упасть в грязь лицом, превзойти, наконец, ее бывшую коллегу из дома культуры по оригинальности и практичности.
Но самый сложный квест – украсить дом к новому году.
– Зачеееем, – каждый раз взвывал нечеловеческим голосом Митяй, когда она выходила из супермаркета с пятью мешками мишуры и походил в этот момент на волка больше, чем Сашка-Дарт Вейдер.
– Это все для детей, у детей должен быть праздник, – парировала Люся, и мантра-заклинание заставляла поверить в это даже ее саму.
А потом начиналось самое интересное.
Настя училась в художественной школе и имела непревзойденный дизайнерский вкус. Только слегка эмм… креативный, поэтому через час споров она хлопала дверями своей комнаты, надевала наушники, врубала музыку на полную, и это означало, что она в домике. В новогоднем даже, возможно.
Сашкин вкус был наглухо испорчен безвкусием детсадовской заведующей, поэтому изображения звездных войн перемешивались с пошловатыми зайчиками на окне.
Митяй, который был как-никак мужиком в семье, вынужден был лазить под потолком и примерять немыслимые звезды и мишуру под бравые Люсины команды «левее» и «правее». Это все отягощалось тем, что Люся страдала дислексией – путала, где право, а где лево. Ругаться матом при Сашке было запрещено, поэтому Митяй демонстрировал из-под потолка крутящимися глазами, что он обо всем этом думает и где он все эти украшательства видел.
– Проще обои по всей квартире переклеить, – вздыхала Люся, но потом вспоминала волшебную мантру «это все ради детей» и с новыми силами принималась путать пространственные направления.
Поэтому, когда в пятницу на родительском собрании было озвучено, что необходимо украсить группу для детей, Люся моментально взбодрилась и уставилась глазами в пол. Очень выразительно и правдоподобно.
Воспитательница Анна Алексеевна долго и пристально пыталась поймать Люсины глаза, но Люсю так просто не возьмешь. Нет уж, спасибо, никаких запасов валерианки тогда не хватит. Не забывайте, у меня же еще коты, думала Люся, у них тоже стресс. Столько мишуры, а сожрать не дают.
Тогда воспитательница Анна Алексеевна включила все свое дошкольновоспитательное коварство, на которое только была способна, и заявила:
– Те, кто не сможет в субботу украшать группу, будут помогать писать сценарий.
На последнем слове было сделано убедительная интонация, такая, что никакие глаза в пол не могли спасти положение. Придется, Люся, придется.
С собрания Люся возвращалась с
– Но Дед Мороз же свой будет, какой-нибудь родитель или завхоз, – смеялся Митяй вечером. – Отдаст подарки, куда денется, ну кому охота по голове родительским комитетом получить.
– Ты не понимаешь, Дедом Морозом, возможно, как раз будет Анна Алексеевна, – вздохнула Люся, – а это совсем другой уровень.
Полвечера она думала, подключать ли к стихотворству мужа или не стоит. Какие-то глубокие внутренние сомнения терзали ее. И не зря.
Прочитав «Как под елкой нас», Митяй радостно и с хохотом выдал первую, самую близкую по духу и содержанию рифмующуюся ассоциацию.
Благо Сашка торчал в комнате у Насти и не слышал. Люся посмотрела на Митяя с самым нецензурным выражением лица, он сразу узнал в ней Анну Алексеевну и проникся ответственностью.
– Как под елкой нас, как под елкой нас, – вздыхала Люся и прикидывала, не прогадала ли она с валерианкой. Возможно она не учла, что поэтам требуется больше запасов.
– Собирали в первый класс! – не выдержала Настя из своей комнаты. Люся порадовалась, какая у нее талантливая дочь и записала строчку.
– Облекли в противогаз! – сориентировался Митяй.
– Ожидал с салатом таз! – включилась в игру Люся.
– Дед ударил в левый глаз!
– Президент читал указ!
– Для плохих народных масс!
– Новогодний унитаз! – снова высунулась Настя, и Люся подумала, что пора завязывать, а то одного ребенка, кажется, плохому они уже научили.
– Ожидал билет в Миасс!
– Лучше денег, да КАМАЗ!
– Мама, а стишки уже готовы? – материализовался Сашка и Люсе стало стыдно. Оценив КАМАЗы и унитазы, она вынуждена была констатировать, что нет, поэтический кружок пока лажает. И тут позвонила Анна Алексеевна.
– Я дала вам неправильную бумажку, – сказала она, – не тот текст. Там слова обрезали не в правильном месте. Дело в том, что нас – это не местоимение. Это начало слова.
– Начало слова? – безрадостно произнесла Люся, прихлебывая из бутылька с валерианкой.
– Ну да. Нас – троение, нас – тупил, – пояснила Анна Алексеевна.
Люся положила трубку и поняла, что да, он наступил. Тот самый, ОН, тот что рифмуется со словом венец или конец.
Через три часа боли и страданий родилось стихотворение:
Как под елкой настоящей
Мы сюрприз для Деда спрячем:
Новогодние игрушки,
Разноцветные хлопушки!
Сашка прыгал вокруг и радовался. Он был счастлив, что в половину двенадцатого его все еще не уложили спать. Радовались коты, которые под шумок сгрызли полпакета мишуры. Радовалась Настя, которую никто не трогал и можно было весь вечер с одноклассницей обсуждать новый клип Дани Солохина. Больше всех радовался Митя, что все от него отстали.
А завтра порадуется еще и Анна Алексеевна, какие мы молодцы, подумала Люся и прикинула: претендовать ли с этим стишком на премию «поэт года» или еще потренироваться годик.