Здравствуй, Марс!

Моисеев Владимир

— Понятно, значит, все-таки занимались моей головой. А я — писатель.

— Я знаю.

— Читали что-нибудь мое?

— Почти все. Начала с ранних повестей, подписанных еще псевдонимом Абзацев.

— Ух ты! Я рад. Теперь понятно, почему мы так много говорили о литературе, но почему-то я не помню, чтобы вы меня ругали.

— Вы

хороший писатель.

— Спасибо.

— Пишите еще.

— Простите, Марта, но мне кажется, что мы с вами были дружны и обращались друг к другу на «ты»?

— Это правда, Вик Логов.

— И я могу сейчас…

— Можешь.

— Постой, получается, что мы с тобой виделись не только по работе. В кабинете о литературе долго не поговоришь. Мы с тобой встречались в других местах?

— Да. Мы любили гулять в Центральном парке вдоль Большого пруда по главной аллее. Тебе там нравилось.

— Не только, я вспомнил, как мы с тобой напросились в гости к великому Комлеву. Я всегда считал его своим учителем. Прекрасное получилось приключение!

— Странно, что ты упорно называешь Комлева своим учителем. Вы долго и нудно спорили по любому, даже самому крошечному вопросу, я что-то не заметила, чтобы ты конспектировал его изречения.

— В этом великий смысл обучения ремеслу писателя — важно научиться спорить. И кто лучше всех спорит, тот и писатель.

— А кто побеждает в споре, тот учитель?

— Сомневаюсь, — сказал Логов.

Они вышли из кафе и, не сговариваясь, медленно пошли по аллее к пруду. Логову захотелось взять Марту под руку, но он некстати вспомнил, что она всегда ругала его за подобные попытки, потому что ей нравилось опираться на его руку. Наверное, он подошел слишком близко, или у Марты сработала закрепленный в сознании инстинкт, но рука ее подчинилась привычке. Так и должно было быть. Они явно проделывали это уже сотни раз.

— А потом я в тебя влюбился, —

сказал Логов, подумал и поправился. — Вру, это произошло еще раньше. Со мной было что-то не так, у меня были проблемы. Не спрашивай, какие. Я не помню. Это не важно. Но ты осталась со мной. Но однажды я понял, что не безразличен тебе. Это так?

— Ты это помнишь? — спросила Марта.

— Отчетливо. Мы отправились с тобой в бесконечное и безрассудное путешествие. Только ты и я. Почему-то я не мог сделать тебя женой. Сейчас это кажется смешным, но тогда причина казалась очень веской. Жаль, я ее забыл, а то бы вместе посмеялись.

Марта затаила дыхание.

— А если я сейчас сделаю тебе предложение, — сказал Логов, — Ты согласишься?

— Послушай, Вик, мы с тобой встретились пятнадцать минут назад, еще до пруда не успели дойти.

— А когда дойдем, согласишься?

— Там будет видно.

— А я знаю, что ты согласишься.

— Вот как? Почему это?

— Однажды ты сказала мне истину, забыть которую не смогу никогда.

— Призналась, что люблю тебя?

— Ты сказала: «Я единственный человек во Вселенной, с которым ты можешь идти, взявшись за руку. Верно и обратное».

Логов взял Марту за руку.

— Вот так. Помнишь?

Она кивнула.

— Но самое главное — я тебя вспомнил.

— Еще бы ты, зараза, меня не вспомнил!

«Вот и покончено с пресловутым четвертым уровнем эксперимента», — подумала Марта. Ей удалось доказать, что пациенты с измененным ложной памятью сознанием способны взаимодействовать с реальными людьми.

И хорошо, что она сделала свое открытие так вовремя. Она слышала, что у жен писателей, как правило, очень мало времени на самостоятельную работу.

Декабрь 2014