Здравствуй, Мурка, и прощай!
Шрифт:
– Значит, браткам ты сделала честь?
– Это ты о ком?
– Да были такие. Жора, Бамбук, Ушастик. Фамилии называть не буду. Они этого недостойны. Потому что изнасиловали тебя.
Марина все поняла. Испугалась, но виду не показала.
– Игнат, ты бредишь? Никто меня не насиловал.
– Есть свидетели. Сержант Хромов и младший сержант Лебеденко.
– И ты веришь этим продажным шкурам?
– Продажные – не продажные, но они все видели.
– Видели, но не остановили.
– Ну вот, ты уже
– И этот случай отымел меня как последнюю тварь.
– Но ты не последняя тварь. Ты – Мурка!
Как ни странно, но это слово Игнат произносил с нескрываемой гордостью за нее.
– Нет Мурки, – покачала головой Марина. – Мурка погибла. В нее стреляли, ее убили...
– Убили. А она взяла да воскресла. Чтобы отомстить.
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты понимаешь. Только сознаваться не хочешь.
– Это что, допрос?
– Мне тебя допрашивать ни к чему. Я и так все знаю. Сначала ты убила Ушастика. Затем Жору на пару с Бамбуком. Ушастика вывезла за город, сбросила труп в лесу. И машину свою тоже бросила. Всего-то в пяти километрах от трупа. Сожгла ты свою машину. Глупо сделала, что сожгла. Это твой почерк, Марина. Ты всегда сжигала засвеченные машины.
– Неубедительно, – покачала головой Марина.
Все большего труда стоило ей оставаться невозмутимой. Но она надеялась сохранить самообладание. И она бы его сохранила, если бы Игнат не нанес запрещенный удар под дых.
– А это убедительно?
Он вытащил из кармана и махнул перед ее глазами пакетиком с теми самыми алмазами, которых она лишилась по неизвестной, как ей казалось ранее, причине.
Как ни старалась, она не смогла скрыть своего возмущения.
– Так это была твоя работа?
– Именно, что работа... – без всякого злорадства улыбнулся он. – Признаться, я и не надеялся на удачу. Но мне повезло. Оказывается, у меня такой же нюх на тайники, как у тебя. Скольких ты людей обокрала уже после отсидки, а? А говоришь, Мурка умерла.
– Ты – чудовище!
– Волком быть, по-волчьи выть. Скажи спасибо, что я влез в твой дом без санкции прокурора. Была бы санкция, возможно, ты бы сейчас здесь не сидела.
– Что ж, скажу тебе спасибо. За то, что ты облажался. Теперь эти алмазы не могут быть уликой против меня. Теперь ты не сможешь бросить эти камушки в мой огород. Поверь, у меня есть деньги, чтобы нанять хорошего адвоката.
– Тебе совсем не обязательно тратиться. Я не собираюсь привлекать тебя к ответственности. Тем более что убийство Ушастика с меня сняли.
– Зачем же ты тогда под меня копал?
– А чтобы узнать правду. И вернуть долги.
– Какие долги?
– Я тебя предал. Из-за меня тебя чуть не убили. А то, что ты убила Ушастика, туда этому подонку и дорога. К тому же ты Мурка...
– У Мурки были алмазы.
– Ты хочешь, чтобы я тебе их вернул?
– Не
Да, Марина бы не отказалась от камушков. Ведь она бизнесмен. А бизнесменам всегда нужны деньги. И неважно, чем они пахнут.
– А придется отказаться. Алмазы я тебе не верну.
– Что ж, можешь оставить их себе. В качестве оплаты за мою свободу.
– Оплата здесь ни при чем. Заметь, я взял алмазы, но не забрал деньги. Почему? Потому что деньги это деньги, а на камушках можно спалиться. Братва и без того считает, что это ты убила Жору и забрала триста тысяч с камушками в придачу.
– Не знаю, мне никто ничего не предъявлял.
– И не предъявят. Если не схватят за руку. К тому же Пахан не знает, где тебя искать.
– Пахан?
– Кличка такая, Пахан. Авторитет, под которым ходил Жора. Авторитет, которого ты поставила на деньги. Да он тебя, в общем-то, и не ищет. Похоже, он не очень-то и верит, что есть такая Мурка. Наслышан о тебе. А вот Лоцман тебя лично знает.
– Лоцман?
– Ну этого ты должна знать.
– Знаю...
Как не знать человека, который в свое время дал кров ей и ее подельщикам. Лоцман уважал ее. И даже готов был объявить подлого Кнута своим личным врагом, если бы тот не прекратил катить бочку на Мурку.
– Лоцман сейчас в законе, – сказал Игнат.
– Может быть, – тускло отозвалась Марина.
– Он не верит, что ты предала братву. Никогда не верил.
– Лоцман знал Мурку. Лоцман верил Мурке. А Кнут не поверил. Потому что не захотел верить. Да и Капрон тоже.
– Капрон сидит. Кнут сидит. Анисим и Баур тоже сидят. Капрон уже в законе. Кнут положенец.
– Кнут – положенец? – презрительно усмехнулась Марина. – Обмельчала братва, если такого козла к воровской короне готовят.
Ненавидела она Кнута. И Капрон сильно упал в ее глазах. Но мстить она им не собиралась. Кнут – ублюдок, но, как ни крути, он действовал по закону. По воровскому закону. Сдал братву – получи пулю.
– Анисима тоже могут короновать, – продолжал Игнат.
– Про Анисима сказать ничего не могу. Да и не мое это дело – ставить его статус. Мы же не на сходке. Да и не воры мы. Ты мент. Я в бизнесе.
– А мы и не будем о них говорить, – улыбнулся Игнат. – Они этого не стоят, чтобы о них говорить. А вот мы этого стоим. Поговорим о нас?
– Поговорим, – кивнула она. – Только я не знаю, о чем мы можем с тобой говорить.
Игнат молчал.
– О чем говорить? – повторила она свой вопрос.
– Не знаю, – пожал он плечами. – То, что у тебя есть муж, я знаю. Любишь ты его или нет – это не мое дело. А то, что у меня нет жены, так это скорее минус, чем плюс.
– Минус. – Марина не стала убеждать его в обратном. – А плюс в том, что ты ко мне зашел. Тряхнули стариной, так сказать. Только кому от этого стало легче?