Здравствуй, овраг!
Шрифт:
– Вы что творите, мрази? Отнять игрушку у ребенка может только конченый моральный урод. Где вас воспитывали, твари? – дед Саид увидел эту картину и пришел в бешенство.
Главарь шайки, верзила с длинным носом, у которого не было денег для подарка любимой Наташе и поэтому он решил отобрать игрушку у ребенка, подошел к деду Саиду.
– Слышь, дедуля, это кто мразь, тварь и урод? Ты знаешь, что я с тобой сделаю?
Дед Саид так и не узнал, что мог бы с ним сделать длинноносый, зато мы увидели, что произошло. Бедолага с длинным носом думал, что раз перед ним старик, то можно над ним издеваться, как над ребенком. Только не
Дед Саид так врезал ему по носу, что из Буратино он превратился в Пятачка. Фраера, бросившиеся на помощь другу, были вырублены ударами Волохи и Калины. Вдруг у верзилы, лежавшего на земле, я увидел в руках нож. С криком «Ребята, у него перо!» я схватил валун и хотел припечатать черепок подонка.
– Саша, стой, что ты делаешь?! – услышал я голос деда Саида.
Я бросил валун и подбежал к уважаемому аксакалу.
– Дедушка Саид, простите, но у него в руках был нож. Я за вас и за друзей испугался. Вдруг он бы встал и пырнул пером кого-нибудь из вас?
– Во-первых, Саша, я тоже увидел финку в его руках. Во-вторых, после моих ударов еще никто не вставал. Нельзя бить лежачего, запомни это на всю жизнь. Не становись зверем, будь человеком. Даже в гневе и в ярости.
Дед Саид велел мне идти домой, а сам подошел к женщине и ребенку.
– Кто вы? Откуда? Как вы оказались здесь с дочкой? – спросил он у матери девочки, отдавая ей игрушку, которую отобрал у верзилы.
Женщину звали Марианна, а девочку – Ляля. Муж выгнал ее с ребенком, не разрешив даже взять игрушки Лялечки. Поэтому Марианна купила Ляле плюшевого зайчика, чтобы дочка не плакала. Лялечка радовалась, пока не нарвались на подонков. Слава Богу, мы оказались рядом.
Глава 4
Марианна и Лялечка поселились у Валентины Федоровны, учительницы. Марианна помогала ей по хозяйству, а Лялечка играла с мальчиком Семкой, который поселился у тети Вали чуть раньше.
Отец у Семена жил в Израиле, а мать спилась и постоянно била его, оскорбляя. Каждый день повторяла одно и то же: «Жиденок, весь в отца, жид пархатый, жидовский отпрыск. Катись к папаше в Израиль». Отец Семена развелся с женой и уехал в Израиль. Мать Семки проклинала его за то, что он бросил семью. Почему он бросил ее? Жене надо было в зеркало посмотреть, и тогда ей стало бы понятно. Она была хронической алкоголичкой и практически не просыхала.
Сначала муж не выдержал, а потом и сынок. В один из вечеров, получив от матери очередную порцию ударов и оскорблений, типа: «УБИРАЙСЯ К ПАПАШЕ», Семка крикнул: «Уберусь, уберусь, не волнуйся. Я обязательно найду отца, а к тебе больше не вернусь. Ты мне больше не мать».
Семка убежал из дома. Он очень долго бродил по улицам Горчакова, пока не забрел в овраг и не встретился с жителями Авдеевки. Поселился он, конечно, у деда Саида. Самого гостеприимного, как и полагается кавказцу, человека.
К тому же деду Саиду нужен был помощник. Сема оказался хорошим парнем – воспитанным, послушным, помогающим и приходящим на помощь близким, друзьям. В то же время он был немного упертым, неуступчивым и своего не отдавал никому. Часто Константин Иванович и Юрий Сергеевич угощали нас бананами. Попробуй возьми хоть один у Семена! Сразу лез в драку с криком: «Это мой бананчик». Бананы, зефир, пастилу, пепси-колу и жвачки «Дональд» можно было приобрести в Еврейской слободе, находившейся
Еврейская слобода или колонка, как мы ее называли, образовалась в прошлом веке и располагалась между Горчаковым и Авдеевкой. Поселение создавали евреи, бежавшие от погромов с Украины, а также горские евреи, приехавшие из Южного Дагестана в поисках работы. Это были настоящие работяги, трудолюбивые, работоспособные. Сапожники, портные, кузнецы, ремесленники, торговцы. В ГЕС (Горской Еврейской слободе) появились первые артели, магазины, торговые центры и рынки.
В советские времена, в период тотального дефицита, в ГЕС можно было приобрести все что угодно. Все стоило дорого, но у людей было две проблемы. Где достать деньги и где купить дефицитный товар, а в Горчакове благодаря ГЕС хотя бы одна проблема была решена. Помню песенку тех лет: «В Москве бананы дефицит, за ними очередь стоит, хочу банан». В Москве, может быть, но не в Горчакове.
ГЕС была для нас очагом капитализма, окошком в Европу, Америку и в Израиль. Я, помимо жвачек, бананов, сигарет и пива, заказывал у еврейских друзей запрещенные книги. Так я познакомился с Василием Аксеновым, Сергеем Довлатовым, Александром Солженицыным, Иосифом Бродским. Больше всего я любил творчество Василия Павловича Аксенова. За чтение его романа «Ожог» можно было загреметь в тюрьму. Я читал его по ночам, украдкой, чтобы никто не увидел.
Много вопросов было после прочитанных книг. Только кому я их задам? Быстро донесут куда надо. Дед Саид всегда учил меня: «Прежде чем что-то сказать, семь раз подумай и промолчи». Времена такие были, цензура жестко пресекала любые высказывания против власти и существующего строя.
Дедушка Саид переживал за меня, чтобы я не пострадал из-за своего языка или дурной головы. Поэтому ругал иногда, если я сделал что-то не так. Как в случае драки на речке, когда мы заступились за Марианну и Лялечку. Он был крайне недоволен моими действиями. На следующий день после этого случая у нас состоялся серьезный разговор.
После того как отчитал меня, он взял с меня слово, что я никогда не совершу подлость и не позволю себе подобного:
– Поклянись, что ты никогда не превратишься в зверя и всегда будешь оставаться человеком. Запомни, сынок, в любой ситуации ты должен сдерживать гнев, злой нрав и отрицательные черты характера. Никогда не теряй лицо. Ну, ударил ты его подло сзади – еще полбеды, но добивать камнем лежачего – подло, гнусно и мерзко.
– Дед Саид, но он же хотел ножом ударить Мишку!
– Сашка, а моего ребенка, жену и родителей расстреляли. Мое селение сожгли вместе со стариками, женщинами и детьми. Подонка, который отдавал приказ об уничтожении моего аула, я нашел, но и нашел мужество не добивать этого зверя. Просто покалечил его. Подонок навсегда стал инвалидом. Когда я приставил нож к его горлу, он взмолился о пощаде, заплакал, сказал, что у него дети, семья. Что-то меня остановило. Неведомая сила. Я просто плюнул ему в морду и сказал: «Живи, гад». Будешь всю жизнь прикован к кровати, ну, а мне больше ничего не надо. Он долго мучился от нанесенных мной ударов. Аллах наказал его, он потерял всю семью при пожаре в доме и находился в госпитале ветеранов. После эту мразь перевели в дом престарелых, поскольку своего дома у него не было. Вот тут у него и начались душевные муки, он умер там через пять лет.