Здравствуйте, я ваша мачеха Эмма
Шрифт:
Назывался Новый год иначе, но отмечался так-же, как и у нас. С непременной, наряженной шарами и гирляндами елкой, с подарками, и с веселыми гуляниями.
В трактире был аншлаг. Столы заказывали большими компаниями, которые состояли иногда из родственников и друзей, а иногда из сослуживцев различных учреждений. Веселье подвыпивших клерков, очень напоминало мне наши новогодние корпоративы.
Именно такой костюмированный корпоратив, где маска на лице была главным атрибутом, гудел, плясал и от души веселился
Что-бы не отличаться от гостей, я к своему любимому, черному платью, с голой спиной, смастерила маску. Пошитая из черного бархата, украшенная блестками, которые помогала мне пришивать Лиза, она получилась великолепной. Закрывала половину лица, сверкала бисером и стеклярусом в лучах люстр, словно ночное небо россыпью звезд.
Полюбившийся публике" Чардаш", сменяли цыганские напевы, они переходили в знойную музыку востока. Когда, я поняла, что пьяная толпа способна веселить сама себя, я тихонько покинула сцену.
Накинув на голые плечи шубку, в лакированных туфельках, я засеменила ногами к дому, по тщательно прочищенной дорожке, стараясь не поскользнуться и не упасть в сугроб.
Я уже поднималась на крыльцо, когда входная дверь распахнулась и из нее вылетел подпрыгивая от нетерпения Лимон. Он оглянулся на меня, весело тявкнул и уверенно потрусил в сторону леса. Я решила пождать когда наш умный пес сделает свои важные дела и вернется назад. Но время шло, мои ноги в легких туфельках стали превращаться в бесчувственные ледышки, а пес не спешил возвращаться.
Подумав немного, я пошла в ту сторону, в которой он скрылся. Остановилась возле сугроба и неуверенно закричала в темноту.
— Лимон!
Мне ответили лишь старые сосны, поскрипывая на морозе, заснеженными ветками.
— Лимон! Лимон! Лимон! — звала я в отчаянье, не зная как лучше поступить. Продолжать ждать негодника, решившего прогуляться в лесу, или же пойти в дом, в желанное тепло.
— Почему именно лимон? Может быть вам поможет и обыкновенное яблоко? — прозвучал у меня над ухом жаркий шепот.
Мужские руки нежно, но требовательно развернули меня, и я уткнулась носом в колючюю шерсть белого, щегольского шарфа, обмотанного вокруг сильной шеи. От незнакомца пахло парянным перцем, теплой полынью и апельсинами. Я поняла глаза и встретилась с искрящимся весельем, лучистым, притягательным взглядом сине-зеленых глаз.
Этот необычный цвет и продолговатый разрез глаз показались мне очень знакомыми. Конечно же! Это тот самый мужчина которого я видела ранней осенью, в доме губернатора! Но он стоял слишком далеко, не могла я тогда рассмотреть цвет его глаз! И эти черные кудри, широкие брови, длинные ресницы угольным росчерком выделившие светлые глаза…
— О, да вы та самая скрипачка! Должен сказать, что я очарован вашей виртуозной игрой! Я очарован блеском ваших бархатных,
Я чувствовала себя безвольной мухой, которая угодила в сеть могущественного паука. К чему трепыхаться? К чему махать слабыми крылышками?
Горячие губы накрыли мои, холодные от мороза, остывшие. Поцелуй был похож на спасение. Спасение от холода и одиночества. Он длился так долго, что мне стало жарко.
— Позволь я сниму твою маску, прекрасная незнакомка, — хрипло протянул мужчина и наклонился надо мной еще ниже. Пока его нетерпеливые руки сдергивали с моего лица, черный бархат в блестках, я отчетливо поняла где видела эти сине-зеленые глаза. Они уже год, находились рядом со мной. Они лукаво и весело смотрели на меня с румяного личика Лизы, по дружески вопрошали с серьезного лица Шурика.
Мы воскликнули почти одновременно.
— Загряжский?! — просипела я сдавленно, с сомнением.
— Эмма?! — яростно заревел мой недавний искуситель.
От прежней нежности и любовного напора, не осталось и следа. Сильные пальцы сомкнулись на моей шее и начали душить.
— Куда ты дела моих детей, ведьма?! — рычал мужчина и еще сильнее стискивал мою шею.
Темно-синее, ясное от мороза небо, усеянное миллиардами звезд, закружилось у меня перед глазами превращаясь в черную воронку. Как же я тебе отвечу, глупый осел, если ты меня душишь? Подумалось мне, перед тем как потерять сознание. Я медленно падала в холодный снег и еще успела услышать громкий и грозный собачий лай, злое рычание.
— Лимон! — прошептали мои непослушные губы и звездное небо окончательно обрушилось на мою голову.
— Эмма, милая очнись! — детский голосок настойчиво зудел возле уха, вызывя у меня стойкое чувство дежавю.
Вспомнилось лето, запах гари и дыма, и тревожная мольба Лизы. "Эмма, очнись!"
Теплые капли влаги падали мне на лоб и стекали вниз. Ядренный запах нашатыря настойчиво лез в нос. Мучительно захотелось чихнуть. Сдерживать я себя не стала и громкое" Апчхи!!", кажется вывернуло наизнанку все мои внутренности, глухой болью отозвалось в горле.
Я открыла глаза и сфокусировала взгяд на белом, высоком потолке гостиной. Погладила рукой мягкий плед в который меня закутали, словно младенца и жмурясь от яркого света повернула голову в ту сторону, с которой слышала тоненькие всхлипывания Лизы.
Меня тут же лизнул в щеку шершавый, собачий язык. Нежные, маленькие ручки отстранив жалобно скулящего Лимона в сторону, принялись меня крепко обнимать.
— Тише, Лиза! Ты опять отправишь Эмму в обморок, если будешь ее так крепко душить! — рассудительный и суровый голос Шурика, прозвучал совсем рядом.