Zealot. Иисус: биография фанатика

Реза Аслан

У Павла Христос даже не человек, хотя и принял соответствующий облик (Флп. 2. 7). Он — космическая сущность, которая существовала до начала времен. Он первое из творений Бога, через него было сотворено все остальное (1 Кор. 8. 6). Он — сын Бога, его физическийпотомок (Рим. 8. 3). Он — новый Адам, рожденный не из праха, а на небесах. Но если первый Адам стал живым существом, «душею живущею», «последний Адам», как называет Иисуса Павел, стал «духом животворящим» (1 Кор. 15. 45–47). Коротко говоря, Христос является неким совершенно новым существом. Но он не уникален. Он просто первый в своем роде: «первородный между многими братиями» (Рим. 8. 29). Все, кто верит в Христа так же, как Павел, — те, кто принимает учение Павла о нем, — могут соединиться с

ним в мистическое духовное целое (1 Кор. 6. 17). С помощью веры их тела будут преобразованы в исполненное славы тело Христа (Флп. 3. 20–21). Они соединятся с ним в духе и разделят его образ, который, как напоминает своим слушателям Павел, есть образ Божий (Рим. 8. 29). Значит, как «наследники Божии, сонаследники же Христу», верующие тоже могут стать духовными сущностями (Рим. 8. 17). Они могут стать подобными Христу, «сообразуясь смерти Его» (Флп. 3. 10) — то есть, божественными и вечными — и вместе с ним будут судить все человечество и ангелов на небесах (1 Кор. 6. 2–3).

Образ Иисуса Христа у Павла знаком современным христианам, поскольку с тех пор он стал церковной догмой, но для иудеев-последователей Иисуса он выглядел очень странно. Превращение человека из Назарета в божественное предвечное существо, сына Божьего в буквальном смысле слова, чьи смерть и воскресение положили начало новому роду существ, которым вверена задача судить весь мир — мы не найдем ни слова об этом в других текстах об Иисусе, датировка которых хотя бы приблизительно совпадает со временем создания посланий Павла (что четко говорит о том, что такой Христос был собственным изобретением Павла). Ничего похожего на образы Павла нет и в источнике Q,который был составлен примерно в то же время. Безусловно, Христос у Павла совершенно не похож и на «Сына Человеческого» из Евангелия от Марка, написанного всего через несколько лет после смерти Павла. У Луки и Матфея, евангелия которых были написаны между 90 и 100 гг. н. э., мы не найдем свидетельств, что Иисуса считали сыном Божьим в буквальном смысле слова. Оба евангелиста используют термин «Сын Божий» именно в том значении, в каком оно встречается в древнееврейской Библии: как царский титул. Только в последнем из канонических евангелий, Евангелии от Иоанна, написанном между 100 и 120 гг. н. э., можно найти тот образ Христа, который есть у Павла: вечный логос,единственный сын Божий. Конечно, к этому времени, почти через полстолетия после разрушения Храма, христианство было уже полностью романизированной религией, а Христос Павла давно уже уничтожил все следы иудейского мессии в образе Иисуса. Однако в 50-е г., когда писал свои послания Павел, его видение Иисуса как Христа должно было казаться шокирующим и попросту еретическим, и именно по этой причине около 57 г. н. э. Иаков и апостолы потребовали, чтобы Павел прибыл в Иерусалим, чтобы держать ответ за свое не соответствующее норме учение.

Это была не первая встреча Павла с предводителями движения. Как он упоминает в своем Послании к Галатам, впервые он виделся с апостолами через три года после своего обращения, то есть около 40 г. н. э. Именно тогда он встретился лицом к лицу с Петром и Иаковом. Два лидера были явно взволнованы тем, что «гнавший их некогда ныне благовествует веру, которую прежде истреблял» (Гал. 1. 23). Они прославляли Бога за Павла и отправили последнего проповедовать учение Иисуса в Сирию и Киликию, дав ему в качестве спутника и охранника иудея Варнаву, который был доверенным лицом Иакова.

Второе путешествие Павла в Иерусалим состоялось примерно через десять лет, около 50 г. н. э., и было гораздо менее приятным. Его призвали на Апостольский собор, чтобы он ответил за свою самодеятельность — проповедь язычникам (Павел настаивает, что его не вызывали в Иерусалим, а он пошел туда сам, поскольку так велел ему Иисус). Вместе с Варнавой и обращенным греком по имени Тит Павел защищал перед Иаковом, Петром, Иоанном и старейшинами иерусалимской общины свое учение, которое проповедовал язычникам.

Лука, писавший об этих событиях спустя сорок или пятьдесят лет, рисует картину полной гармонии между Павлом и участниками собора: сам Петр

поддерживает Павла и принимает его сторону. Если верить Луке, Иаков, возглавлявший иерусалимскую общину и Апостольский собор, благословил учение Павла, объявив, что с этого времени язычники, не соблюдающие Закон Моисея, могут обращаться к Богу, до тех пор пока они воздерживаются «и воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови» (Деян. 15. 1–21). Рассказ Луки — это всего лишь прием, направленный на то, чтобы авторитетом «брата Божьего» подтвердить правильность учения и деятельности Павла. Однако собственный рассказ Павла об Апостольском соборе, включенный в Послание к Галатам (это послание было написано вскоре после событий в Иерусалиме), рисует совершенно иную картину произошедшего.

Павел утверждает, что на Апостольском соборе он столкнулся с группой «лжебратиев» (тех, кто признавал авторитет Храма и Торы), которые тайно следили за ним и его деятельностью. Хотя Павел не сообщает подробностей о встрече, он не может скрыть своего гнева по поводу того, как обращались с ним признанные предводители церкви, то есть Иаков, Петр и Иоанн. Павел пишет, что он и его спутники «ни на час не уступили и не покорились», поскольку ни они сами, ни их мнение о его служении для него не имели никакого значения (Гал. 2. 1–10).

Что бы ни произошло на Апостольском соборе на самом деле, складывается впечатление, что он закончился обещанием Иакова, предводителя иерусалимской общины, не принуждать к обрезанию тех последователей Павла, которые происходили из язычников. Но событие, которое произошло вскоре после, говорит о том, что Павел и Иаков были далеки от примирения. Практически сразу же после отъезда Павла из Иерусалима Иаков начал посылать своих собственных проповедников в Галатию, Коринф, Филиппы и другие города, где у Павла были последователи, чтобы исправить неортодоксальное учение Павла об Иисусе.

Павел пришел в ярость, узнав об этих посольствах, которые, как он справедливо предполагал, были угрозой для его авторитета. Практически все новозаветные послания Павла были написаны после Апостольского собора и обращены к членам тех общин, куда приезжали миссионеры из Иерусалима (первое послание Павла, к фессалоникийцам, было написано между 48 и 50 гг. н. э., последнее, к римлянам, около 56 г. н. э.). Именно поэтому в этих текстах уделяется такое большое внимание обоснованию апостольского статуса Павла, проповеди его прямой связи с Иисусом и нападкам на иерусалимских вождей, которые, по мнению Павла, только «принимают вид Апостолов Христовых», а на самом деле служат Сатане, который искушает его, Павла, последователей (2 Кор. 11. 13–15).

Тем не менее, посланники Иакова, похоже, оказали определенное воздействие на сторонников Павла, поскольку тот неоднократно критикует свои общины за отказ от его учения: «Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию» (Гал. 1. 6). Он призывает своих последователей не слушать ни людей Иакова, ни кого-либо еще, кроме него самого: «Кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема» (Гал. 1. 9). Даже если благую весть принесет «ангел с неба», пишет Павел, не следует его слушать (Гал. 1. 8). Вместо этого нужно слушать Павла и только Павла: «Будьте подражателями мне,как я Христу» (1 Кор. 11. 1).

Испытывая горькие чувства и не ощущая более никакой привязанности к авторитету Иакова и апостолов («Для меня нет ничего особенного [в них]»), Павел провел следующие несколько лет, свободно проповедуя свое учение об Иисусе Христе. Вопрос о том, были ли Иаков и апостолы полностью осведомлены о его деятельности в этот период, остается спорным. В конце концов, Павел писал свои послания на греческом языке, на котором ни Иаков, ни апостолы не умели читать. Более того, Варнава, бывший единственным связующим звеном между Иаковом и Павлом, оставил его вскоре после Апостольского собора по неясным причинам (впрочем, стоит упомянуть о том, что Варнава был левитом и поэтому мог быть строгим последователем иудейского Закона). Тем не менее, к 57 г. н. э. слухи о проповедях Павла уже нельзя было игнорировать. Поэтому его снова вызвали в Иерусалим.