Зебра
Шрифт:
– Вот чай, вот сахар. Черный?
– Да.
– Приятного аппетита, дорогой!
– Спасибо.
Почти верю
Я умер в самом начале года. Шел снег, почти дождь. Слякоть.
Душа угасла. Она ушла тихо, как последний вздох старца, ожидающего своей смерти годами, прикованного болезнью и старостью к кровати, в окружении уже уставших от ожидания его смерти близких. Просто выдох – один, последний…
Я умер.
Моя душа осталась где-то там, между двором и
Тело продолжало идти по темной, холодной от света желтых фонарей и промозглой от бесконечной слякоти улице.
Подошел к остановке, дождался автобуса и уехал туда, где, возможно, я буду нужен таким, какой я есть: без души, мертвым.
Я надеюсь, что я буду нужен.
Я очень на это надеюсь.
Почти верю…
Расщепление
Аккуратен и чисто выбрит. Безупречно одет. Одинок. Богат. Стерилен.
Майка, диван, небрит, пьян, спит, телевизор орет и помойное ведро переполнено.
Агрессивен и брутален, обаятелен и неотразим, любимец женщин, боец, интриган, повеса, транжира, улыбка и смех всегда, не спит сутками напролет, гоняет.
Резок, опасен, хам, может ударить, не сдержан, задерживался, откупался, уходил от погони, вытаскивали, бился, стрелял, был ранен, порезан, избит, сам бил и мог убить, не помнит…
Религиозен терпелив, скромен и набожен. Семьянин.
Затворник, тонкий, чувствующий, талантлив, не понят, не общительный, скрытен, не видим, гениален, но никто не верит, не знает.
Беден, немощен, как бомж, не ест, впроголодь, пассивен, спит сутками.
Это все один и тот же человек.
У него шизофрения…
Хищник в прыжке
Я устал от машины.
Приехал ее продать.
Большой автоцентр, где это можно сделать быстро.
Оставил дорогое и совсем не старое, захлопнув дверь в последний раз и пошел к стеклянным дверям, над которыми летел платиновый хищник в прыжке.
– Здравствуйте.
– Меня ждут.
– Хорошо.
Прошел мимо новых машин, расставленных так, чтобы пришедшим было удобно их разглядывать и потом обязательно купить.
После зала с машинами, там, где сидят те, кто оформляют договоры, страховки и другие нужные тем, кто покупает машины документы, увидел только одну, быстро вспомнил, что да это та самая, которая отвергла несколько лет назад. Совсем не изменилась. Молодец. Следит за собой. Зачем же она здесь…
Раз сидит здесь в черно белом фирменном стиле салона с именной табличкой, значит работает.
Пусть работает, она же отвергла.
Тоже посмотрела долго и пристально, узнала наверно.
Ну да ладно, мне дальше.
– Здравствуйте Михаил.
– Привет.
– Я все подготовил, вот ключи, все документы в машине, вы можете ехать.
– Ключ от старой.
– Спасибо. Если у вас возникнут любые вопросы, звоните или пишите в любое время, для вас я всегда на связи.
– Ок.
– До свидания, отличной вам
– Ага. Пока.
Ключ, дверь, запуск мотора, визг шин по гладкому полу салона, ворота уже открыты, выезжаю с площадки автоцентра на трассу под рев нового хищника, который все время в прыжке.
Зря она меня тогда отвергла…
ОНА
Ну да…
– Дай пожалуйста…
– Что?
– Ну…
– Воды? Вина? Тепла? Любви?
– Ну да…
Она
Она заснула.
В кресле рядом.
В инструкции на машину это называется сидение пассажира.
Но для нее это кресло.
Для нее…
Нужно было объехать несколько стран и прожить несколько жизней, странных, тяжелых, пустых и скучных, насыщенных и ярких, но совсем не тех, что были нужны мне…
Ночь.
Я везу ее из ночного клуба, спящую в кресле собственной машины, в желтом свете уличных фонарей, мелькающих со скоростью проносящихся ночных пейзажей пустынных ночных улиц.
Никто не знает, что мы вместе.
Подруги провожали ее у дверей клуба, пытаясь разглядеть мое лицо в темноте.
Мы почти приехали.
Я припарковался и повернул ключ, заглушив двигатель.
Разбужу ее чуть позже.
Только посмотрю на нее немного.
АНГЕЛЫ
Посмотри на себя вдалеке
В одном из торговых центров, похожем, как и все торговые центры, на огромный шкаф, по которому монотонно прогуливаются группы праздных покупателей, в одиночку, парами, с детьми и целыми семьями медленно перемещающихся от павильона к павильону, от одного магазина к другому, в шахматном порядке заполняя своими медленно парящими телами свободное пространство, я бегал за своей дочерью, которая выбрала именно этот способ передвижения в своем почти трехлетнем возрасте – лавируя и с трудом вписываясь в резкие повороты, и не всегда угадывая смены направлений.
Мою стремительную дочь остановила только детская площадка, внезапно оказавшаяся на ее пути. Она представляла собой большую шахматную доску, на которой были хаотично расставлены большие, почти в ее рост, пластиковые шахматные фигуры, и она стала с большим интересом увлеченно передвигать их в порядке, который был известен только ей самой. Это был, очевидно, творческий процесс. Он так ее увлек, что о беготне она забыла моментально. Переключилась, стало быть.
Игра любимой дочери – это потрясающее зрелище, которым я увлекся в полной мере, и уже почти отдышался от беготни. Она недолго была в одиночестве на этой шахматной доске, к ней вскоре присоединился еще один ребенок – мальчик, который тоже увлеченно начал двигать фигуры, не мешая моей дочери и другим детям, которые стали постепенно присоединяться к моей дочери и мальчику.