Зелье практикантов
Шрифт:
– Ты почти умирал после разрыва, и я на тебя угрохала всю силу до последней капли. А ты хочешь свести на нет все усилия, просто потому, что упрямый дурень. Твое спасение не было легкой прогулкой! Мы тебя тащили на вот этих гребаных ветках в темноте, по кочкам, а ты совсем не пушинка, ты вот такой, вот… такой… – Не находя слов, я просто широко развела руки.
– Лосяра, – вдруг подсказал Сэм. И я выдохнула.
Парень сам сконфузился от своего сравнения, видимо тоже вспоминая, кто здесь офицер, граф и большая задница.
Фицуильям смотрел на меня широко открытыми глазами и молчал. Я же выдохлась.
– Прости. – Граф побледнел и окончательно растерялся. Кажется, он совсем не понял, почему я так злюсь. Но сейчас искренне раскаивался во всем.
– Прощу, если ты перестанешь геройствовать. Какого драного призрака ты вскакиваешь, когда только очнулся?
– Последнее, что я помню, был сломанный барьер и мысль, что нужно бежать. Потом сразу ваш рассказ о дезертирах. Это все смешалось, и я подумал, что нужно действовать. – Он устало потер глаза. – Вы упоминали, что поблизости есть ключ, можно мне воды?
Я протянула небольшую бутылочку из-под зелья, в которую мы налили воды специально для графа. Выпил одним махом, но больше не попросил, хотя губы у него остались сухими. Не слушая графского «не стоит», я несколько раз сходила за водой.
Но я все еще злилась, поэтому на любые графские реплики отвечала скрипя зубами. Сэм предусмотрительно помалкивал и вообще делал вид, что любуется природой.
После заговоров и воды на Фицуильяма наконец можно было смотреть без содрогания. Бледность отступила, он перестал морщиться при каждом повороте головы и кое-как смог перебраться под дерево. Правда, там он оперся на него спиной и долго сидел с закрытыми глазами, восстанавливая дыхание.
Мы с Сэмом затушили костер, выдали графу оставшееся мясо и призадумались. Пока никаких голосов слышно не было, но это ничего не значило. Нам по-прежнему нужно как-то обойти тех, кого мы не видим и не слышим, и попасть к воде. И хотя граф после моих заговоров чувствовал себя лучше, о том, что он сможет преодолеть хотя бы несколько метров, речи не было.
– Арейна, Сэм, – позвал нас Фицуильям, когда мы уже несколько минут шептались вдали от него. – Поделитесь своими мыслями? Боюсь, отсюда я услышал лишь о своем непомерно большом весе.
Мы удивленно переглянулись, граф сидел у дерева и спокойно смотрел. Незаметного совещания не получилось, и мы вернулись к нашему, чтоб ему икалось, офицеру. Сэм нервничал и, вероятно, побаивался графа, но заговорил первым.
– Как вы себя чувствуете?
– Неплохо, и думаю, смогу пройти небольшое расстояние. – Фицуильям посмотрел на мои сложенные на груди руки и точно услышал скептический смешок, но все равно утвердительно кивнул.
– Не сможешь, – жестко отрезала я и опять не сдержалась: – Призрак тебя задери, Фицуильям, ты с трудом сидишь, а все туда же!
Я стремительно подошла к нему и, присев, взяла его руку. Простой заговор для ускорения кровотока. Сейчас не было необходимости согреваться. День выдался вполне теплым. Но графу нужно было быстрее встать на ноги, так что приходилось пускать в ход очень слабые и сомнительные заговоры. Конечно, после ускорения кровотока восстановление пойдет немного быстрее, но сердце
– Ты испачкалась, – тихо проговорил граф, внимательно разглядывая мое лицо, и, не касаясь, указал на щеку.
Мы с Сэмом выглядели, конечно, так себе. В отличие от графа, который лишь стряхнул какие-то пылинки с кожаных штанов и мог бы вполне идти на прием. Наша одежда была вся в земле, под ногтями застряла грязь, а что с лицом, даже после умывания, было неизвестно.
Я провела рукой по щеке, прекрасно понимая, что только размазываю пыль. Но бежать умываться пока не спешила, еще один заговор, а потом все остальное.
– Мне очень жаль, что вам с Сэмом пришлось меня нести, – опять заговорил Фицуильям, когда я настраивалась на второй заговор.
– Нам тоже, но не бросать же тебя было, – все еще злясь, ответила я.
– Как получилось, что вы с Сэмом оказались здесь? У барьера вас не было.
– Ты упал, я подбежала к тебе, потом разрыв, и нас щитом прикрыл Сэм. Всех затянуло сюда.
Я чувствовала, что граф опять внимательно меня разглядывает, но голову не подняла. Заговор был чересчур коротким, и довольно быстро я отпустила руку графа и просто села рядом, уже предчувствуя новые разбирательства. Правда, графу не удалось даже слова сказать. После знакомого «тук-тук-тук» к нам обернулся напряженный Сэм. Ему вторило еще одно недоброе «тук-тук-тук». Уверенности не было, но дятел нас уже вроде бы предупреждал. Я тоже прислушалась и поморщилась от очередной дроби нашего незваного помощника.
– Думаю, через час Фицуильям сможет встать, – сказала нервному Сэму, готовому уже бежать.
К моменту, когда граф смог подняться и относительно крепко встать на ноги, нервничала уже и я. Потому что, ко всему прочему, выглянуло солнце. Небо полностью очистилось от облаков, и теперь в редком лесу все просвечивало на сотни метров вперед.
Конечно, передвигались мы черепашьим ходом, но все же шли. Я тянула волокушу, Сэм подставил свое худое плечо графу, которому все еще было тяжело. С ним что-то происходило, он становился то горячим, как закипающий чайник, то холодным, как замороженное мясо. Заговоры на него сейчас ложились плохо, чего вполне можно было ожидать, читая их каждые двадцать минут. Но я не сдавалась и делала что могла, хотя нужны были зелья. К моему удивлению, больше всего помогали добрые слова.
На очередной остановке я уселась на землю и велела графу, чьи распоряжения, угу, я должна выполнять, идти ко мне. Правда, он попытался увернуться, но от слабости у него не получилось. Так что я положила его голову к себе на колени и еле слышно зашептала, перебирая его волосы. Мы оба были измотаны так, что выглядели как вяленые помидоры, и лишнее сопротивление никому удовольствия не доставляло. Лучше было смириться и расслабиться, а заодно подумать. Правда, от голода в голове мелькали только какие-то продуктовые сравнения по поводу любого предмета или человека. Сэм был похож на зелененький кабачок, волокуша – на ломоть дырявого хлеба, а волосы Фицуильяма – на хрустящие булочки с яблочным повидлом. Небо напоминало о вкусной воде, разноцветные осенние листья – о леденцах.