Зелен камень
Шрифт:
— Я не имел времени узнать, — объяснил Павел, удивленный тем, что разговор проходит так спокойно.
— Что могло случиться на знаменитой Клятой шахте? — пожал плечами управляющий. — В тот самый момент, когда Самотесов по вашему конспекту на совещании хозяйственного актива делал доклад об опыте скоростных восстановительных работ, нам сообщили, что на шахте пожар уничтожил каркасы строящихся домов, стройдетали и два барака.
— Виновные не найдены? — не то спросил, не то просто отметил Павел, взявшись обеими руками за спинку
— Прямых виновников нет. — Управляющий наконец прикурил. — А инженер Расковалов совсем в стороне: он, видите ли, очутился в Горнозаводске, вызванный мифической телеграммой.
Управляющий нажал кнопку звонка, приказал секретарше пригласить Федосеева.
— Товарища Федосеева вызвали по телефону. Он сейчас говорит с Горнозаводском, — ответила она.
— Так рано? — удивился управляющий. — Кто вызвал?.. Не знаете… Ну, все равно.
Секретарша положила перед ним полулист бумаги с несколькими строчками машинописи, сказала вполголоса несколько слов, и Павел уловил: «проект приказа».
— Хорошо, оставьте! — отрывисто бросил управляющий и поморщился.
— Это… проект приказа о моем снятии с работы? — спросил Павел, когда секретарша вышла.
Управляющий вскочил так стремительно, что кресло откатилось; побагровев, он закричал, быстро стуча кулаком по столу:
— Бумажкой интересуешься, бумажкой! Тебе бумажка важна! Тебе не важно, что говорят, в чем тебя обвиняют, чем нас за тебя бьют!
— Меня не в чем обвинять, — твердо произнес Павел. — Не за что и вас бить.
— Знал, что отец с Клятой шахтой был связан? Знал, что он шахту подорвал? Почему молчал?
— Не знал я об этом… Третьего дня от Самотесова услышал впервые и не верю, не могу этому поверить!
— Об отце больше ничего не знаешь?
— Нет!
Управляющий опустился в кресло, дрожащей рукой вставил в мундштук выпавшую папиросу и раскурил ее жадными затяжками.
— Ну, еще узнаете, — произнес он угрюмо. — Лучше бы сами вспомнили и сказали.
…Павел пришел в себя, отстранил руку управляющего, поившего его водой, поднялся со стула и направился к двери.
— В постель надо, — вслед ему бросил управляющий.
Павел усилием воли собрал мысли.
— Вы стали выяснять, знал ли я о прошлом моего отца, будто это имеет отношение к событиям на Клятой шахте, — сказал он.
— Если знал да молчал, то имеет отношение!
— Правильно… Но я не знал и не могу этому поверить. Мне кажется, что вместо следствия по поводу моего отца лучше всего было бы заняться вопросом: кто мне телеграмму ложную прислал, кому понадобилось оторвать меня от шахты?
— Учи, учи нас… — пробормотал управляющий, заинтересованно взглянув на Павла исподлобья. — Телеграммку-то покажи.
Телеграмма? Павел обшарил карманы — телеграммы не было. Вспомнил: в последний раз видел ее в руках Ниночки.
— Телеграмму я забыл у Колывановых.
— Вот это твоя помощь следствию! —
— Самотесов и ваша секретарша видели телеграмму…
— Да, видели, — послышался за спиной Павла голос Федосеева. — Телеграмма, конечно, существует. — Федосеев протянул Павлу руку. — Болеете я с температурой разъезжаете в кузове машины, под дождем, — упрекнул он Павла. — Будьте добры, пройдите в мой кабинет, подождите немного. Нам нужно поговорить…
В приемной управляющего, куда вышел Павел, несмотря на ранний час, был посетитель — статный молодой человек с гладким, несколько высокомерным лицом, просматривавший газету. Он поднял на Павла внимательные холодные глаза, в которых светилась искорка острого любопытства.
Павел прошел в кабинет Федосеева.
Глава девятая
1
Некоторое время они молчали. Федосеев, только что возвратившийся от управляющего, перелистывал календарь на своем письменном столе, Павел сидел на деревянном диване.
— Сильно вы сдали, — отметил Федосеев. — Сразу похудели, осунулись.
— Да… Это первый мой грипп, и довольно злой к тому же.
— И настроение, конечно, отвратительное.
В голосе Федосеева проскользнула нотка сочувствия.
— Как может чувствовать себя инженер, у которого крупная авария на шахте, случившаяся в его отсутствие… и с которым управляющий говорит не столько о самой аварии, сколько об его отце! Управляющий хотел выяснить, знал ли о делах моего отца… Ой будто ставит аварию в прямую связь с этим. Отец, мол, шахту подорвал, а сын продолжает его дело… Что за чепуха!
— Да, несомненно дичь! — подтвердил Федосеев. — Но прошу вас понять, что есть люди, которые упорно настаивают на существовании этой связи. И уверяю вас, что, во-первых, таких людей очень мало, а во-вторых, управляющий не в их числе. Спрашивая вас о вашем отце, он прежде всего искал опровержение всем этим разговорам, вернее — писаниям… Как это ни странно, обвинителями вашего отца выступают только авторы анонимок. Ни одного личного, прямого показания. Авторы анонимок прячутся? Так?
— Прячутся, потому что лгут! — воскликнул Павел.
— Негодяй способен лгать и глядя прямо в глаза следователю. Почему же ни один автор анонимных писем не пошел на ложь в открытую? Кто они, эти «знающие», «благожелатели» и «осведомленные»? Они упорно держатся в тени.
Павел слушал его жадно, будто пил живую воду.
— Теперь относительно аварий, — продолжал Федосеев задумчиво, не глядя на Павла. — Вот здесь много таинственного, непонятного, как и в самом характере аварий, когда вы неизменно оставались в стороне… или вас оставляли в стороне… так и в этих появлениях человека, внешне похожего на вас… И, наконец, в этом телеграфном вызове… Странно все это… Но вот что…