Зелёная ночь

Гюнтекин Решад Нури

Когда-то был бандитом и сдался властям. Теперь он очень набожен и богобоязнен, правда, может быть, не так, как Хаджи Эмин. Удивительно, почти все местные бандиты на склоне дней своих становятся не в меру религиозными, словно аллах ниспосылает на них благочестие. Перед смертью они приобщаются к лику святых, а то оружие, которое когда-то в горах служило им против жандармов, они направляют против врагов веры. Бузджуоглу из этой же породы. Он всегда покровительствовал разным знахарям из ходжей и был яростным противником врачей. В прошлом году Абдурахман-бей свалился с лошади и разбил себе голову. Принесли его в аптеку. Наконец-то он попал в руки врагов! По старой бандитской логике, враг не может щадить своего врага

и, уж конечно, не станет ему читать «Житие Мухаммеда». Попался, дело ясное, сейчас его прикончат разными лекарствами, которые и предназначены только для того, чтобы убивать... Абдурахман-бей метался, бился и умолял: «Сжальтесь, не трогайте меня!» — словно его собирались резать... Кое-как врачи успокоили его, сказали, что, если он не желает лечиться, его в коляске отошлют домой, а между прочим добавили: «Рана очень серьёзная, требует лечения и ухода... Жизни угрожает смертельная опасность! Вас об этом предупреждаем, чтобы не брать греха на душу...» Услышав слово «смерть», Бузджуоглу пришёл в ужас и сдался. Теперь послушай, какую с ним сыграли штуку. Рана-то была пустяковая, обыкновенная ссадина, но врачи объявили, что у него в черепе трещина! Бузджуоглу умолял их о помощи, обещал щедро заплатить. Тогда врачи смазали ему голову коллодием и заставили месяц лежать на спине без движения, посещая его чуть ли не каждый день...

— И знаешь, чем дело закончилось, Доган-бей? — продолжал Неджиб.— С тех пор Бузджуоглу везде прославляет своих прежних врагов и твердит: «Я был несправедлив и зря обвинял докторов... Я грешен... У меня череп треснул, а эти молодцы его склеили!..» Ну а врачи, можно сказать, отплатили ему сполна: и кучу денег загребли, и отомстили, и, больше того, ещё самого горячего сторонника приобрели. Спрашиваю тебя, Доган-бей, разве подобает людям науки подобное шутовство и издевательство? Совместимо ли такое поведение с профессиональной этикой? Нет! Без сомнения, нет!..

И ещё очень и очень досадное оостоятельство — эти доктора совсем не такие уж пропащие люди. Но что поделаешь? Столкнёшься в жизни с Кяни-беем и разными проходимцами, вот и приходится идти на обман. А чтобы снискать уважение среди невежественного населения, доктора порой совершают разные махинации, несовместимые с достоинством учёного. Вот и выходит, что они ничем не отличаются от обыкновенных шарлатанов, которые продают на углах да перекрестках средства от мозолей, или от бродячих дантистов, которые на улице выдирают зубы пальцами... И этим занимаются врачи, те самые люди, которые должны быть не только самыми честными, самыми просвещёнными и передовыми, но и придавать величайшее значение профессиональной этике. Вот как влияет воздух нашего городка на людей, даже на самых лучших... А теперь, Доган-бей, подумай, чего же ждать от остальных...

События очень скоро подтвердили слова Неджиба Сумасшедшего. Доктор дал мальчику только укрепляющее лекарство.

— Мальчик на самом деле слабенький,— заявил Кяни-бей, но, слава аллаху, никаких болезней я у него не обнаружил. Можно приступить к занятиям у хафыза прямо сейчас же, не вижу к тому особых препятствий. Что же касается справки, то, если из официального учреждения последует запрос и распоряжение, я тотчас же напишу.

Шахин-эфенди и Неджиб всячески пытались помочь матери, они обращались и к другим врачам. Некоторые находили, что у Бедри слабая грудь, но никто не осмеливался открыто признать, что состояние здоровья не позволяет мальчику заниматься у хафыза. А врачи евреи и христиане испуганно заявляли:

— Нас о таких вещах не спрашивайте! Мы не можем вмешиваться в дела, касающиеся вашей веры.

И только один молодой военный врач, капитан, подтвердил, что Бедри не выдержит чрезмерной нагрузки, умственной и физической.

Шахин-эфенди, разумеется, не ожидал, что почти все врачи будут вести себя подобным

образом. Ещё одна рана, ещё один удар в больное место!.. Однако это не могло сломить ни убеждённости, ни решимости Шахина.

Глава шестнадцатая

Интерес к маленькому Бедри постепенно угас.

Новая война, разгоревшаяся между чиновниками вакуфного управления и членами городской управы, завладела умами жителей городка и заставила их на некоторое время забыть об Эмирдэдэ и о Шахине-эфенди.

Однако учителя не могло обмануть такое затишье, он прекрасно понимал, что из искры, тлеющей пока где-то в глубине, в один прекрасный день снова вспыхнет пламя.

Школа по-прежнему находилась под непрестанным надзором. Как раз в эти дни по рекомендации Эйюба-ходжи назначили инспектором начального обучения некоего софту по имени Хулюси-эфенди.

Новый инспектор стал чуть ли не ежедневно являться в Эмирдэдэ в самое неожиданное время и подолгу просиживал на уроках, просматривал тетради, беседовал с учителями и детьми и всё тщательно записывал.

Шахин-эфенди и его друзья вели себя с чрезвычайной осторожностью, много работали, усердно и очень аккуратно. Для них школа превратилась как бы в осаждённую крепость, которую противник может захватить лишь внезапной атакой, поэтому они всячески стремились укрепить оборону.

Самое серьёзное обвинение, которое выдвигали против школы,— это безбожие и вероотступничество. В народе ходили всякие нелепые слухи, грозившие превратиться в страшную лавину, которая может нежданно-негаданно обрушиться на школу и смести всё на своём пути.

Долго раздумывал и искал выхода Шахин-эфенди, наконец решил: если невозможно вырвать с корнем это зло, нужно каким-то образом хоть нейтрализовать воздействие сплетен на людей серьёзных и сознательных, преградить путь к дальнейшему их распространению.

Вскоре представился удобный случай: в газете «Сарыова» появилась статья под заголовком: «Неуважение к обители усопших». Автором статьи был местный знаменитый поэт и летописец Ресаи-мулла.

Прочитав заглавие, Шахин-эфенди сначала не мог понять, в чём дело, но, ознакомившись со статьей, сообразил, что речь идёт о кладбищах.

Оказывается, Ресаи-мулла недавно побывал на кладбище и нашёл его в плачевном состоянии.

Стены гробниц кое-где обвалились, многие могилы сровнялись с землёй... Городская управа зря тратит деньги на прокладку водопровода, на строительство проспекта, а о кладбищах совсем не думает... Разве может быть благополучен и счастлив народ, который забыл о могилах, находящихся в запустении. Если так будет продолжаться, то страна скоро погибнет... Аллах низвергнет на Сарыова каменный дождь...

Шахин-эфенди нашёл именно то, чего искал. Два дня трудился он, составляя ответ на статью. В своём ответе он отчасти соглашался с мнением почтенного Ресаи-муллы. Конечно, управа должна следить за кладбищем, однако эта обязанность нисколько не важнее, чем доставка воды в город или прокладка дорог. По законам истинной мусульманской религии, могилы и гробницы вовсе не имеют такого важного значения и не являются обителями святости, как принято обычно думать.

Свои утверждения Шахин-эфенди аргументировал многочисленными ссылками на мусульманские предания и традиции.

В общем-то, старшему учителю не было никакого дела ни до дорог, ни до кладбища, и он совсем не собирался брать под защиту городскую управу. Просто статья была для него удобным предлогом, чтобы дать всем понять, что он человек сведущий в вопросах религии и шариата, и если он является противником мракобесия и реакционности, то это не мешает ему оставаться ревностным мусульманином.