Зеленоглазая богиня
Шрифт:
– Нет!
Афина подняла слезящиеся глаза и чуть не вскрикнула: двое полицейских пытались держать рвущегося Дэвида … Афина вдруг поняла, кто кричал.
Это был Дэвид. Двое мужчин крепко держали его, а он стоял и смотрел на нее и Стефаноса – они в изнеможении привалились к друг другу. Стефанос гладил ее по щеке, она тоже, нежно проводила по его разбитой губе. Но что-то заставляло ее по-прежнему смотреть на Дэвида. И тут вдруг она увидела, как он вырвался из рук тех, кто его держал, и кинулся к ней и к Стефаноса, в руке у него был пистолет.
– Стефанос! –
Раздался выстрел. Афина, громко закричав, обхватила Стефаноса обеими руками. Дэвид посмотрел на них с ненавистью, когда полицейские потащили его к выходу.
– За мистера Димитраса ты будешь гнить всю жизнь в тюрьме! – прокричал кто-то из мужчин. Афина по-прежнему обнимала Стефаноса. Она знала, что он ранен, но не знала, насколько серьезно.
– Стефанос, что с тобой?
– Меня только задело, это не страшно, – сказал он, на удивление отчетливо выговаривая слова.
Внезапно он покачнулся и, как ни старалась она удержать его, повалился на ковер, увлекая ее за собой.
– Любимый, прошу, не закрывай глаза! – всхлипнула Афина, с ужасом заметив, как на его рубашке в районе груди расплывалось красное пятно – Стефанос, нет!
– Весенняя трава – тихо, но отчетливо хрипнул Стефанос – Твои глаза, как весенняя трава, залитая первыми каплями росы.
Афину сотрясали рыдания, когда ее пальцы окрасились в красный цвет, и она прошептала:
– Не оставляй меня! Я же люблю тебя, Стефанос.
Его губы изогнулись в печальную усмешку, а глаза медленно начали закрываться. Последнее, что она услышала, были его три слова:
– Я люблю тебя, Фина.
Глава Десятая.
Когда Афина пришла в себя, то увидела склоненные лица докторов. Медсестры что –то вкололи ей, от чего она ощутила слабость во всем теле, но не уснула.
– Что со мной? – хрипло спросила Афина, прикоснувшись пальцами к повязке на голове.
Врач мило улыбнулся:
– Небольшое сотрясение и маленькая ранка на виске.
Стефанос. Он умер! Да, она была свидетелем, как последние силы покидают его, а пересохшие губы шептали слова о любви. А потом она погрузилась в темноту и больше ничего не помнила. А сейчас горькие воспоминания, подобно игле вонзались в ее сердце.
Она потеряла его.
Слезы полились по ее щекам, и доктор озабоченно сказал:
– Успокойтесь. Вы нам нужны в хорошем состоянии. Лучше скажите, кем вам приходится Стефанос Димитрас?
– Он…умер? – Услышала она дикий крик, и только спустя секунду по шокированному лицу мужчины поняла, что кричала именно она.
– Нет, ему сделали операцию, и состояние стабилизируется. Но кем вам он приходится?
Афина точно знала ответ на вопрос доктора и уверенно проговорила:
– Он –мой жених.
Она не имела понятия понравится ее ложь
Свесив ноги на пол, Афина, несмотря на предупреждения доктора, поддерживающего ее за локоть, пошла к Стефаносу. На одинокой больничной кровати лежал неподвижный мужчина, когда – то полный сил. Его лицо было бледное, под глазами залегли морщинки, а грудь скрыта под повязкой бинта.
Внимательно вглядевшись в лицо лежавшего на кровати Стефаноса, Афина поразилась его бледности. Он все еще была без сознания, и тень то и дело пробегала по его лицу. Таким Афина никогда не видела его, и страх холодной рукой сжал ее сердце. Что, если доктор не прав? Что, если с ним все намного серьезней, чем он думает? Он кажется таким беззащитным и таким отстраненным от всего. Словно он уже готов покинуть этот мир!
– Он уже два дня в таком состоянии – где – то издалека звучал голос доктора.
Два дня! Вот уже два дня она находится в больнице рядом со Стефаносом, а он так и не пришел в себя! Афина, глядя на озабоченное лицо врача, ловила себя на мысли, что все больше и больше боится этих визитов. Почему?! Ну почему он не приходит в себя?! Неужели все так плохо? Что же происходит там, за гранью сознания? Что не пускает его обратно, в полный любви мир, который она готова подарить ему?!
Она рухнула на ближайший стул и взяв его за руку, тихо сказала:
– Ты говорил, что любишь меня. Тогда докажи мне свою любовь, Стефанос. Приди в себя и покажи, что мой Стефанос не сдается. Он борется со всеми невзгодами. Подумай о дочери, о сыне, обо…мне. Ведь нет мне жизни без тебя, Стефанос.
Слезы срывались с ее щек на его руку, которую она прижимала к губам, и Афина молилась о том, чтобы он не покидал ее.
Сознание возвращалось к нему медленно. И никогда еще ему не было так страшно, как в этом пограничном состоянии, где перемешивались сон и явь. Звуки внешнего мира порой долетали до него, но были они какими-то плоскими, словно неживыми. Последнее, что он помнил, было заплаканное лицо Афины, и единственным мучавшим его вопросом было, все ли с ней в порядке. Он пытался произнести ее имя, но губы не могли издать даже самого слабого звука. Окончательно Стефанос пришел в себя ранним утром, когда небо за окном только начало менять черный цвет на темно-серый. Первые несколько секунд Стефанос никак не могла понять, что с ним и где он находится, но вскоре по окружающей обстановке догадался, что он в больнице. Увидев спящую прямо на стуле возле его кровати Афину, Стефанос подумала было, что все еще спит и видит сон. Но реальность, тут же мощным потоком хлынувшая в его сознание, помогла понять, что сон уже закончился, что он и в самом деле видит перед собой Афину. Он не хотел его будить, но, когда пошевелился, она сразу же открыла глаза.
— Стефанос! Как ты? Как же ты меня напугал! Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя в крови.
Его взгляд вновь был полон тепла и того особенного, чего она так боялась и надеялась увидеть. Мучившая ее боль отступила, но как же страшно было поверить в то, о чем так долго мечталось!
– Ты помнишь, что я тебе сказал? – усмехнулся он – Я люблю тебя. Я никогда не оставлю тебя, Фина.
– А я не хочу, чтобы ты меня оставил – тихо сказала Афина и погладила его темные волосы. Он жив! Это самое главное, а остальное – пустяки. Вместе они пройдут все трудности, ибо любовь их никогда не умрет.