Зеленые глаза Баст
Шрифт:
Как в тумане, я едва различал тело обладательницы этих невообразимых глаз. Стройное и гибкое, оно напоминало тело то человека, то зверя. На какое-то мгновение оно обретало черты, присущие женщине, но потом ужасные глаза вновь смотрели откуда-то снизу, от самой земли, и я различал силуэт затаившегося хищника. Этот пугающий призрак, казалось, подкрадывался ко мне — ближе и ближе, а когда он приготовился к прыжку, я, как уже упоминал ранее, проснулся и сел на кровати.
Я тут же понял, что послужило причиной моих кошмаров: когда я спал, лунный свет падал мне прямо на лицо. Я заметил еще кое-что, но постарался убедить себя, что это всего лишь последствие неприятных видений: в открытом окне
Убедив себя в этом, я не стал подниматься и проверять свои заключения, тем более что на улице не раздавалось ни звука, позволявшего хотя бы на миг предположить, что ускользнувшая фигура была реальна. Однако повторно заснуть мне не удалось, и я почти час проворочался с боку на бок, прислушиваясь к тиканью часов в коридоре и беспрерывно вспоминая накрытый ужин в безлюдной комнате РедХауса.
Так я и лежал, когда внезапно осознал, что, во-первых, воют собаки, а во-вторых, кто-то тихо разговаривает неподалеку. Вслушавшись, я вроде бы разобрал, что говорят двое — мужчина и женщина. Я тут же пришел к логичному выводу, что, возможно, в «Эбби-Инн» не сплю не только я, но чуть погодя понял, что голоса долетают до меня не из трактира, а с улицы.
Наконец, любопытство одержало верх над решением не вставать. Я не знал точного времени, но полагал, что рассвет близок и, естественно, задался вопросом, кто мог беседовать под моим окном в такой час. Я тихо выскользнул из постели и крадучись пересек комнату, стараясь держаться в тени. Проявив некоторую находчивость, я смог оглядеть дорогу перед дверями трактира.
Поначалу мне не удавалось определить, откуда слышится этот негромкий разговор, но, всмотревшись в темноту под высоким деревом прямо напротив окна, я различил два силуэта. Где-то поблизости надрывно завывал пес.
Долгое время я видел лишь силуэты говорящих и слышал невнятную речь, только однажды разобрав какие-то обрывки фразы. Ночь выдалась ясная; луна светила ярко, как в тропиках, заставляя предметы отбрасывать темные и четко очерченные тени, что придавало пейзажу особую глубину, а мне почему-то напомнило картину Вирца [18] .
Как я понял, собеседники негромко спорили о чем-то. Я едва различал женский голос, но что-то в нем пробудило во мне смутные воспоминания. Он определенно принадлежал девушке, тогда как мужчина говорил с иностранным акцентом и был давно не юн. Не знаю почему, но подспудно я продолжал думать о Вирце, наделив едва различимых в темноте собеседников личностями. Мужчина стал Асмодеем, хозяином ведьмовского шабаша, а девушку я представил «молодой колдуньей», будто сошедшей с полотна странного бельгийского гения.
18
Антуан-Жозеф Вирц (1806–1865) — бельгийский живописец и скульптор-романтик. Речь идет о его картине «Молодая колдунья» (1857).
Все в черно-серебристой ночи походило на ту картину. Было нечестивое свидание, а вдали мне рисовались «леса, что населены порождениями мрака; и ветви, на коих восседают крылатые создания, восставшие из преисподней; и тьма аки завеса, расшитая мерцающими глазами…».
Эти фразы из одного магического трактата всплыли в памяти и заставили меня содрогнуться. Я все пристальнее вглядывался в полог тени, твердя себе, что стал жертвой обмана чувств. Пусть читатель решает сам, видел я это только в своем воображении или на самом деле, а то, что я намерен поведать сейчас, безусловно, поможет ему разобраться.
На какой-то миг мне померещилось,
Я еще немного понаблюдал за этим местом, но не заметил ни единого признака того, что во тьме под окном кто-то есть. Разговор тоже стих, и вскоре я понял, что собеседники удалились по аллейке, примеченной мной еще вечером и уводящей к луговой тропе.
Я ощутил, как в груди неистово забилось сердце. Этот, казалось бы, пустяковый случай и предшествующий ему ночной кошмар произвели на меня настолько сильное и неприятное впечатление, что, возвращаясь в постель (и несмотря на теплую ночь), я закрыл ставни и задернул шторы.
То ли оттого, что лунный свет перестал проникать в комнату, то ли по другой, неизвестной мне причине, я быстро погрузился в здоровый сон и не просыпался до тех пор, пока в восемь утра горничная не постучалась в дверь. Жуткие кошмары, так встревожившие меня ранее, больше не возвращались.
Расправившись с завтраком, я уселся на скамью на крыльце и закурил трубку. Мистер Мартин, испытывавший очевидную нехватку клиентов, стал почти дружелюбным. Он дал мне понять, что нежелательные посетители нанесли весомый урон его предприятию. Ворча и подмигивая, он попытался просветить меня насчет этих неугодных гостей. Но по завершении его объяснения я знал немногим больше, чем в начале.
— В наших краях все наперекосяк, — закончил он и исчез внутри трактира.
Даже при свете солнца деревня, по непонятной для меня причине, продолжала нести на себе печать некоей бесприютности и уединенности. Многие дома казались ветхими — и не один пустовал. Улица вела прямиком к заброшенной мельнице, очень печальной и мрачной; на фоне голубого неба ее недвижные крылья чернели распятой летучей мышью.
Невдалеке от деревни простирались прекрасные луга, но они, как мне сказали, принадлежали фермеру Хайнсу, а он числился жителем соседнего прихода. Было очевидно, что тучи нависли над одной лишь деревней Аппер-Крос-слиз, и я спросил себя, не из тех ли она мест, редких в наше время, что процветают под защитой хозяев «большого дома» и увядают одновременно с их упадком. В старой Англии это считалось обычным делом, и я почувствовал желание объяснить все себе именно таким образом.
Закончив краткий осмотр местности, я вернулся в «Эбби-Инн» за тростью и фотоаппаратом и затем направил стопы во Фрайарз-Парк.
По некоторым погодным признакам, замеченным мной, я не сомневался, что не за горами гроза, подобная той, что недавно принесла прохладу посреди невероятной жары. И вот деревня осталась позади, а я шагал по пыльному большаку, овеваемый встречным ветерком. На горизонте, над далекими холмами, повисла черная туча.
Глава 13. ДОКТОР ДАМАР ГРИФ
От трактира до Фрайарз-Парка по прямой было менее двух миль, но дорога с указателем «на Хейнингем» петляла по долине, и когда я наконец добрался до чего-то похожего на ворота со сторожкой, грозовая туча успела нависнуть над ближайшим холмом, и ее кромка, сквозь которую прорывались лучи палящего солнца, сияла, будто туманная пелена Авалона в сумерках. В густом хвойном бору, опоясывающем холмы, зловеще шумел ветер, предвещая грядущее ненастье, а в лощине умолкли все птицы.
Я не стал внимательно осматривать увитую плющом сторожку, с первого взгляда решив, что она пустует. Распахнув железную калитку, я потянул за кольцо, торчащее из стены. Наградой мне был немелодичный звон колокола из-под крыши постройки; резкий, надтреснутый звук, казалось, пролетел по округе, ударяясь о ели, и угрюмо смолк где-то высоко в тенях на холме.