Зеленые холмы Винланда
Шрифт:
– Значит, так помолимся, – Белян отвернулся в темный угол.
* * *
Миновал полдень. Время от времени узники снова начинали грохотать в дверь, но безрезультатно. Лодья покачивалась на высокой волне. Посвист ветра и тугое гудение паруса.
– Братцы! – встрепенулся Ленок. – Чует мое сердце, нас уже в Неву вынесло! Вон как качает и волной бьет.
– Похоже на то, – еще более поугрюмел Белян.
– Боги-послухи! Где ж ваши милости?! – Сивел в сердцах опять замолотил ногами в тяжелую дверь. – Сколь
Тут за дверью завозились, засов с трудом подался. Предвечерний свет ворвался в закуток. Но то не боги-послухи явились на зов. То – Олав. Позади него маячили двое дюжих оружных варягов.
– Олавка, ты что, сдурел – нас взаперти держать? – сразу же взъелся на варяга Сивел. – Оголодали уж совсем! И куда вы нас, окаянные?!
– Уймись, Сив. Теперь накормим, – Олав и бровью не повел, чуть посторонился. Двое варягов бросили в каморку мешок со снедью. – Пришлось вот засадить вас под замок.
– С чего бы это?! – не унялся Сивел. – Как мы домой доберемся?!
– В Ладоге-то тоже заваруха случилась. Тоже разгром по всему городку. Как причалить? Да и за вас опасение имели. Ведь схватить могли. Богов-то ваших и там побили.
– И как же теперь?
– А и не знаю. Хозяин велит дальше везти. Переждете за морем, иначе не сносить вам голов.
– Э, нет, Олавка! Так не сговаривались. Нам к своим надо!
– А мы никак не сговаривались. Но ничего не сделаешь теперь. Потерпите малость.
– Хороша малость – за море плыть. А назад на чем возвращаться? Вплавь? Мы ж не рыбы!
– В другой год опять суда наши в Хольмгард соберутся. Тогда и вам будет дорога. Не надо полошить, вам будет хорошо в наших фьордах.
– Да не бывать этому! – Сивел подскочил, ударившись головой о низкий потолок.
– Поспешность всегда с шишками, – хохотнул Олав. – Перекусите, а то это голодный живот толкает в драку. И спокойней, спокойней, – добавил уже со скрытой угрозой.
– Да как же «спокойней»?! Нас дома заждались! А он за море кличет!
– Ничего больше сделать не могу. Смиритесь, а там вам помогут вернуться. Обещаю.
– Облыжные варяги! – заверещал Ленок, выглядывая из-за спины Сивела. – Вам веры нет! – мелко затряс бороденкой.
Дверь захлопнулась, тяжело прошуршал засов. Снова темнота.
Сивел зашипел от бессилия и в сердцах рявкнул в угол, где тулился Белян:
– А ты что ж молчишь, братка?! Или тебя здесь все устраивает?!
Белян учащенно задышал от гнева, поднимающегося в нем. От внезапного гнева на младшего брата:
– Не устраивает, не устраивает! Все не устраивает! И прежде всего твой крик не устраивает. Угодил в верзо, так не чирикай, пока голову не оторвали. Помолчи.
– Не могу молчать! – заорал Сивел. – Не могу, не хочу и не буду!
– Не можешь – научу, не
Сивел шумно фыркнул, агрессивно.
– Давайте вечерять, – блеюще встрял мелкий Ленок. – Варяг завсегда облыжный, но тут прав, сдается мне. Голодный живот толкает в драку… – Затеребил брошенный в каморку мешок. – Что-то нам перепало?
Перепало им немного, но всяко лучше, чем ничего. Мясо провяленное, краюха черствая… О! Даже плошка с маслом и клок пакли для фитиля. Даже огниво.
Рисковые они, варяги. А ну как узники решат, мол, гори оно все ярким пламенем? Подожгут от полной безнадеги каморку и себя вместе с ней – главное, что лодья тоже полыхнет. Пропадать, так всем вместе – и полоненным и полонившим! Впрочем, пока не полная безнадега. Надежда умирает последней. А они пока живы, и даже голодом их вроде не морят. И даже тьма могильная чуть рассеялась, как огонек затеплили.
Кусок, правда, в рот не идет. Зело муторно все. Но надо, надо подкрепиться. Аппетит приходит во время еды…
* * *
День да ночь, день да ночь, день да ночь. Временами вставали на якорь – попутного ветра ждали, а то и окончания шторма. Качка такая, что наизнанку выворачивало. Кормили их сносно – судя хотя бы по обилию извергнутого обратно при качке. Воздух в каморке стал тяжелым, спертым. Но узников упорно не выпускали на палубу. Они бранью вымещали свою злость на Олаве, который два раза в сутки и приносил еду-питье. Чего только он про себя не услышал! Но только и приговаривал: «Спокойней, спокойней».
Нева почти кончилась. Как бы море уже
вот-вот…
– До Невы плавал когда-то, – боязливо молвил Ленок, – но дальше не приходилось.
– Мы так и до Невы не ходили, – отвечал Сивел. – А море, говорят, во сто крат больше озера Нево.
– Говорят, говорят. Но сам я не видел. А ты спроси у своего Олавки.
– У моего?! Пускай съедят его раки, того Олавку! – Сивел в ярости ерошил свои темные волосы.
– Вот тебе и добрый варяг! – ворчал Белян с упреком, будто младший брат и был виновен в их несчастьях.
Наконец ранним утром Олав отпер дверь и сделал широкий жест – на выход! Троица переглянулась. Друг за дружкой выползли из зловонной клетки. С удовольствием вытянулись во весь рост – в закутке-то пребывали сгорбившись, скрючившись. Низенько там.
Олав скалился почти дружески. Да все равно не улыбка то, а все-таки оскал.
Лодья двигалась под парусом, и гребцы отдыхали. Кругом была вода и вода. Если и берег, то лишь у самого горизонта позади. А впереди чуть виднелся низкий остров, за ним едва просматривался другой. Приземистый редкий ельник, камыш. Громкие чайки, хватающие рыбешек с воды, дерущиеся за добычу, роняющие перья. Ну прям как люди!