Зеленые небеса
Шрифт:
– Я тут, дядь Вань, - и в кухню вошла симпатичная девушка моих годов. Тёмно-русые длинные волосы по пояс, большие серые глаза с интересом остановились на мне, но поймав мой ответный взгляд, девчонка убрала взор. Одета совсем просто- какое-то длинное платье в горошек, в руках тащит кусок сала.
– Здравствуйте!
Иваныч полез в свой рюкзак и достав из него увесистый свёрток, забрал у Лизы шмат сала и протянул гостинец.
– Платье, - пояснил он.
– Как и обещал.
– Благодарствую!
– глаза девушки загорелись чисто бабским огнём и она в мгновение
– Давай по стопочке и дуйте до бани!
– между тем распоряжался дед Матвей, схватил графин и наполнил два стакана наполовину. Затем вопросительно взглянул на шефа, и после утвердительного кивка того, плеснул и в третий.
– Не рано отроку?
– всё же с сомнением спросил старик.
– Напитки Грязей не для юношей.
– Он уже не отрок, - отмахнулся Иваныч, и вновь нырнул в свой ранец. Вытащил из него пакет с печенью водяного и протянул хозяину.
– Положи в холодильник, пока не протухла!
– Опять лягуша распотрошил?
– хохотнул в бороду Матвей.
– Знаешь, чем старика порадовать!
Да уж, подумалось, полные штаны радости просто. И как можно находясь в твёрдой памяти, добровольно сьесть такое?
Выпили за встречу. Наливка просто супер, даже "Грязевка" рядом не стояла, просто шедевр. Всю усталость как рукой сняло, ноги в момент перестали гудеть, настроение приподнялось, словно камни с души посыпались. Закусили крупнонарезанными кусками колбасы и шеф, с сожалением бросив голодный взгляд на стол, сказал:
– Давай, Лёха, пошли париться!
Хорошая баня любому колхознику в радость, меня мой дед пристрастил к искусству пара и дубового веника. Вместе за этими вениками и ходили, раз в год, день в день, как ритуал или традиция, мне нравилось. Наверное, потому, что дед всегда подробно и доходчиво всё объяснял, второй раз повторять нужды не было, я жадно ловил каждое его слово.
Несомненно, этот человек являлся для меня абсолютным авторитетом. И как оказалось, не только для меня, раз был в этих местах заслуженным офицером, который имел огромный вес среди солдат, вон как Барсук о нём отзывался, просто так к офицеру никто, конечно, не будет относиться. Значит, сумел заработать авторитет, и не в штабе или за спинами бойцов. Вот только забылись, дед, твои заслуги, раз внука как дерьмо какое слить пытаются...
Баня у Матвея была просто шикарной. Отдыхал душой и телом, когда шеф охаживал меня веником на полке, благодать то какая!
– Этот дед, он кто?
– поинтересовался яненароком.
– Бывший царский офицер, - ответил дядя Ваня, обильно обливаясь потом.
– Участвовал в программе по подготовке первых пси-манипуляторов. Этих первых так подготовили, что сам царь, батя Петра испугался их, ну и объявил вне закона. Из десяти один остался, остальных под нож, сумел слинять в Грязи, а тут он как рыба в воде, не подобраться. Ну а сейчас забили на него хрен, живёт в лесу и живёт. А вот мне посчастливилось стать его другом, чему искренне рад.
– А что такое прошивка?
– Это, брат, такая программа, её вводят на специальном оборудовании в человека
– Я например, могу на интуитивном уровне безошибочно чувствовать человека, врёт или нет, мне, как торговцу очень помогает. Знаешь, сколько я золота отдал, чтобы некиеспецы надо мной поколдовали?
– Округлил глаза Иваныч.
– А ты прошит до ликвидатора, можешь при необходимости передвигаться и действовать раз в десять быстрее обычного человека. И силища тоже увеличивается, приёмы разные применяешь... К тому же в твоей башке установлена блокировка от воздействия от извне, например, от таких ребят, как дед Матвей, чего он, думаешь, всполошился, тебя рассмотрев? То-то же!
– Дураком не стану?
– с тревогой спросил я. Ни хрена себе подробности, хоть спросили бы, хочу я иметь такие "дары", перед тем, делать из меня непонятно кого.
– Не, не станешь, - успокоил шеф.
– Давай, твоя очередь веничком работать.
С сожалением встал с полки, и на ней тут же развалился Иванович. Ну я сейчас тебе дам просраться... Плеснул со старинного ковшика кипятка на раскалённые камни, и баньку тут же окутал пар, аж присел, ух ядрёный.... И принялся хлестать шефа веником, тот орал от удовольствия во всё горло, как оказалось, банщик ещё тот, со стажем...
Вскоре сидели с ним в предбаннике и пили холодный квас, остужая разгорячённые паром организмы.
– А Елизавета внучка Матвея?
– вытирая с лица пот, поинтересовался я.
– Не родная, - покосился на меня шеф.
– Нашёл её совсем маленькой в лесу, вырастил как свою родную дочь. Хорошая девчонка, отличная жена получится, вот только с женихами проблема небольшая... Вокруг на вёрсты ни души, лишь нечисть одна ошивается. Да и дед суровый больно, с ним не забалуешь. Понравилась что - ли?
– Хорошая, - согласился я.
– Но у меня в душе другая, дядь Вань!
Тот ничего не ответил, лишь припал к банке с квасом, и крякнул от удовольствия.
– Смотри, Алёша, - наконец, тихо произнёс он.
– За Лизку башку откручу, так что не вздумай её обижать.
Через полчаса уже сидели за столом, облачённые в простую одежду из дедовских запасов. На мне были серые холщовые штаны и грубая рубаха, но после ходьбы по чащам леса в тяжёлой броне, они показались мне самыми нежными и лёгкими из того, что я когда -либо носил. Все наши вещи и снаряжение лежали в углу прихожей, как я понял, здесь нам можно было ничего не бояться. Классное ощущение.
Матвей вновь разлил наливку по стаканам и распорядился:
– Лизка, тащи горячее!
Через минуту девушка поставила на стол перед нами большую кастрюлю с варёной картошкой, а вторым "рейсом" достала из духовки сковородку с жареным мясом. На девушке уже было другое платье, голубое с расшитыми золотом узорами, и ей оно определённо шло. В иной раз я бы заинтересовался Елизаветой, но у меня уже была Ленка, тоска по которой грызла всё сильнее и сильнее, и лишь действие чудо-наливки давало израненной душе на время забыться.