Зелёные острова

Устинов Юрий

Сто садов на свете Слепому услышать, Глухому увидеть, Сто садов горясих.

Верите ли раньше, с глинянного края, Позднего "прощаю" выгнувшийся сад. Сласти на запястье, вишинки под ухом, И нельзя назад.

Сто садов на свете Слепому услышать, Глухому увидеть, Сто садов горячих.

Трубач

Кому твой тихий плач Над позабытой раной, И горечью пропах В пять линий твой листок, Угрюмый мой трубач Под доблестной охраной Играет на губах Дозволенный вальсок.

Кому такая быль Приумножает силы, Когда приходят звать

По утренней зиме И старые дубы, И свежие могилы, И вечные друзья За тридевять земель.

Ах, только б не упасть Вальсируя спокойно До ясного лица У медленной свечи. А там не ваша власть, И не мои законы, Охрана жде конца, Пока труба молчит... Охрана ждет конца, Пока труба молчит...

Смотри, как нынче песенки игривы, В них нету ни сомненья, ни нытья. Давай душить прекрасные порывы, Сознанье защитив от бытия.
– 2р.

Давай с тобой устроим дом веселья, Пока на нас так пристально глядят. Пирог спечем, и справим новоселье, И вон уйдем попутчиков найдя.
– 2р.

И будем жить, грустить и сомневаться, И вновь искать заветные пути. Чтоб разуму до прошлого добраться, До будущего сердцу добрести.
– 2р.

Ах, зачем нам в школу с шести, Ведь так-же будут пасти, Как в детском комбинате. Спать пора, а в антарктиде дыра, Амонашвилли ура, но звезд на всех Не хватит...

Малышь, малышь,

Ты зачем меня придумал?.. Малышь, малышь,

Мне же некуда теперь.. Малышь, малышь,

И кто нас в этот мир засунул,

И что за дверцей потайною ?

Ты пойди, проверь.

Жни, да куй, Да из роддома к станку, А от станка в колыбель, Вперед, вперед ногами. Телевизор. Зря себя не трави, Кому не хватит любви, Тому в лицо наганом.

Дожить, добыть, Договорить, долюбить, И где начало судьбы, И ты зачем на свете. Ты хорошь, Но ты вопрос задаешь, И не уйдешь, не свернешь, И ждут ответа

Дети! Малышь!...

Ст. В.Крапивина

Барабанщики

Как бы крепко не спали мы, Нам просыпаться первыми, Лишь только рассвет забрезжет В серой, весенней дали, Это не правда, что маленьких Смерть настигает реже, Ведь пулеметы режут Часто у самой земли.

Есть про нас песни разные Сложенные с любовью. Грустные есть, бодрящие, Звонкие, как труба.

Только нигде не сказано, Как это все-таки больно, Пулю глотнув горячую Падать на барабан.

Сколько легло нас, мальчики, В травах и узких улицах, Маленьких барабанщиков, Рыцарей ярых атак, Но не могли мы кланяться, Хмурится и сутулится Падали б как товарищи, Шли отбивая такт.

Может-быть, все исполнится, Травы не вытопчит конница, И от ударов пушечных Наша земля не сгорит. Но про тревогу помни ты,, Помни про шашу бессоницу Когда барабан игрушечный Сыну решишь подарить.

Я видел такой город, счастливый город для всех. И не было в нем горя, а только ребячий смех, И ничего в нем не было лишнего и память была легка, И очень разные крыши не кутались в облака -2 раза

И

мне так хотелось верить, что можно придти без слов, И были открыты двери всяких уютных домов - 2 раза Город стоял под солнцем синевой окружен, А мне теперь не здоровится, ведь я стоял под дождем.

Пусть таким городам небо всегда дается сплна, Я в городе том не был, я видел его с холма.

По теплым следам уходящего лета, По листьям опавшим к тебе я вернусь. И в тихие струи вечернего света Неслышно войду и в окно постучусь.

На черной дороге я пел и смеялся, МенЯ убивали, а я выживал. За старые сказки я кровью плевался, За новые песни в атаку вставал.

Ты вспомни, пожалуйста, горные грозы, Тревожные тропы ведущие в бой. Костров полуночных туманные звезды, Все так-же горят: "Я пришел за тобой".

В обнимку со смертью и жизнь, и любовь, Водой не разлить, я четвертый у них. Уже не успеть нам простится с тобой, Она нас уводит на крайние дни.

А что мы оставим в стокатном дыму, В джинсово- касетной, газетной судьбе городской Дурацкую песенку, строчку одну, Таинственный остров за далью морской. За синью морской.

Снег опадает как листва, Легко, талантливо и длинно. Он длится, как романс старинный Где нам знакомы все слова.

Уходит день в вечерний свет, Как от вокзала поезд скорый, Как из меня уходит город, Которого на карте нет.

Ищи теперь, хоть днем с огнем, Тот город был моим когда-то, Но только снежная соната Мне вдруг напомнила о нем.

Вот так и ты, уйдешь без слов, Я не приму любви, как дара, Останется в тетрадке старой На память несколько стихов.

Только тронет вокзальная прядь Золотым завитком бесполезным, Нас по этим путям не узнать, Разветвленным, двухлистым, железным.

И вагонных ключиц перебор Мне волдайскую песню играет, Как забывшись российский простор Нелюбимых перебирает.

Смотри, как листья вертит. Не попадут в ладонь, А ты сыграй мне ветер, А ты сыграй мне ветер. На тысячу ладов.

Под ветром не остынут На черных якорях На тонких паутинах, На тонких паутинах. Созвездья сентября.

А ты к нему в освет И наш родится свет, Конечно было лето, Конечно было лето. Раз лета больше нет.

Холодными ручьями Уходим под снега, Как долго мы молчали, Как долго мы молчали. Как осень высока

Сто пятьдесят

Памяти

Мадина Камбалетовича

Тешева

... По ночам в переулках колышутся тени.

Лица мертвых адыгов слагают растенья,

А по лицам ночные такси колесят.

Что мы нынче отпразднуем?
– Сто пятьдесят.

Это вовсе не кровь. Это - пятна заката, Если сверху назначена круглая дата, Если сверху историю брать на "авось", Если даты едины, а правда - поврозь.

Вы пойдите, спросите, узнайте, найдите, проверьте:

От рождения надо бы годы считать, не от смерти.

Лучше младшим остаться в семье городов,