Зеленые яблочки
Шрифт:
— Ты чего кислый такой? Ну-ка, Федька, раскинь и Егорухе тож, — приказал он.
— Не буду я, — отнекивался Егор, — не с нашим везением.
— Эт точно! — довольно засмеялся Никита и поглядел на красноносого Федора, — со мной нечего и связываться.
Взгляды Егора не остались без внимания. Не он один был разочарован в этот вечер. Сын лавочника, Алексей, высокий, симпатичный парень, щегольски одетый в голубую сатиновую косоворотку, тоже ожидал прихода хуторских. И хоть Даша никогда не обращала на него внимания, он тешил себя надеждой.
А почему бы и нет? Родители у Дашки — не босяки какие. Да и отец возражать не будет против такой родни. А что щупловата, так у них есть кому работать. А в лавке посидеть сможет. Наоборот, будут люди чаще ходить. Дашка вон какая красивая. Сколько парней на нее заглядывается. «Вот с годок еще подожду, да и зашлю сватов» — рассуждал Алексей. Он не
Даша грустно глядела в окно. Там, насколько хватало взгляда, неизменно сиял синеватый снег. Сидеть дома надоело. Любимая подружка вон как далеко, а так хочется посекретничать с ней. Бабка Авдотья исподтишка бросала взгляды на любимую внучку.
— Глашке что! — вздохнула Даша, — на посиделки недалеко ходить. Да и людей в деревне полно. Новости деревенские все знает. А тут: прядешь, да вяжешь целый день. Даже в окно одну степь видно.
— Их-х-х, девка, — бабка Авдотья ладошкой остановила колесо прялки. — Нашла об чем горевать! Увидишь свою подружку. Нашепчетесь еще.
Внучка промолчала, а бабка начала вспоминать времена, когда была она матушкой Авдотьей. Как почтительно с ней здоровались прихожане, какие она носила наряды. Она и сейчас любила приодеться, приучала и Дашу не ходить в чем попало. Наряды они шили вместе. Бабка была мастерица. Но внучке надоели и бабкины рассказы, и молчащий дед у печки, перебиравший старые газеты. Хорошо хоть, мать во дворе возится, а то нашла бы неотложные дела. Уж такая она: не даст посидеть без дела, если где соринку узрит, заставляет мести полы. А так хотелось расспросить Глашку о том парне с голубыми глазами. В деревне, поди, все друг о друге знают. Вот и рассказала бы подруга о нем. Странный он какой то. Рассматривал ее так, словно не видел никогда. В деревне не принято пристальное внимание. Да и чего в ней диковинного? В окно Даша заметила, как подъехал к их хате Харитон на запряженном в сани коне. Он высадил из саней Анютку и теперь они вместе шли по дорожке.
— Харитон Нюрку к нам ведет, — сообщила Даша новость домочадцам.
— В деревню собрался, — переступила через порог Катерина, возвращаясь со двора, — хочет чтобы мы Нюрку доглядели.
Мысль матери о том, что Харитон едет в деревню, заставила сердце забиться быстрее.
— Мамань, разреши мне с Харитоном, — она умоляюще смотрела на мать. Та нахмурила брови, что означало большую озабоченность. Но находившийся тут же отец, поддержал любимую дочь:
— Пусть поедет, поди по подружкам соскучилась. Ей на хуторе и поговорить не с кем. Чай бабка Авдотья не заменит Глашку-тараторку!
Замечание мужа об одиночестве дочери подействовало на строгую женщину.
— Только с Харитоном и обратно, — решительно произнесла она.
— Я к Маринке загляну, c Глашкой поболтаю и домой, — обещала Даша, натягивая свою беличью шубку.
Харитон, как и догадалась Катерина, привел Анютку, чтобы оставить до вечера. Как стемнеет, он рассчитывал вернуться из деревни. Увидев одетую подружку, девочка была разочарована. Она согласилась пойти к соседям, только в надежде, что взрослая подружка сошьет наряд ее Маньке. Теперь кукла, находящаяся в ее руках, начала слегка подрагивать. Хозяйка ее уже не хотела оставаться с теткой Катериной, которую побаивалась. На помощь пришел кот Кисель, потеревшись о ее ноги. Она взяла его на руки и стала гладить. Чему кот был несказанно рад. Ведь, кроме Даши, никто не гладил его черную шерстку.
Девушка умоляюще смотрела на Харитона: я с тобой, ладно?
— Поехали, места в санях хватит, — не возражал Харитон. Он закутал ее в огромный овчинный тулуп и дернул вожжи. Дорога недальняя, но в такой мороз казалось, что конца ей не будет. Харитон успел рассказать, зачем едет в деревню. Мать его приболела, и сидеть с Ваняткой было некому. Вот и надо срочно привезти того домой. С Нюркой доглядят за малым. Несмотря на тяжелый тулуп, Даша успела промерзнуть и сидела, молча слушая соседа. Тот даже обернулся на свою спутницу: ты часом не замерзла?
— Немножко, — пискляво отозвалась Даша.
— Эх, Васька, пошевелись! Боюсь, не довезем молодку, — Харитон слегка взмахнул кнутом в воздухе.
Конь вздрогнул от неожиданности и побежал быстрее.
— Харитон, я у Глашки буду, — предупредила она.
Тот согласно кивнул и направился в дом. Даша же поспешила через улицу. Прежде, чем идти к подруге, она направилась к одиноко стоящей на окраине деревни хате. Постучав, она сразу распахнула двери, не ожидая приглашения. На нее пахнуло кислым, застоявшимся воздухом. Огромная русская печь, занимавшая половину комнаты, щерилась немазаными кирпичами, на деревянном столе стояла немытая посуда. Даша поморщилась, глядя на беспорядок, но на уборку сегодня не было времени. Вместо кровати или полатей, во многих избах находящихся в переднем углу, у печки стоял плохо струганный ящик на невысоких табуретках. Даша, не снимая шубы, направилась к ящику. Оттуда, навстречу ей, поднялось бледное, улыбающееся женское лицо. То, что это была женщина, можно было догадаться по повязанному платку. Ничего больше нельзя было разглядеть под накиданными тряпками. Она радостно улыбалась Даше. Та, расстегнув шубку, и подойдя поближе, помогла ей сесть в ящике.
— Здравствуй, Марина, — ласково произнесла Даша. Было видно что она рада этой встрече. Девушка развернула узелок со сдобными пышками. — Я тебе пышек любимых привезла, — сообщила она.
Марина, зашевелилась устраиваясь поудобнее. Растягивая слова, обиженно сказала:
— Я те-бя да-в-но жду.
— Так метель какая была, — оправдывалась Даша, — дороги занесло, не пройти.
— Мне го-вор-и-л отец, — согласно закивала женщина.
— Я не надолго, Мариш, — Даша виновато глянула на подругу. — С Харитоном приехала. Он у матери сейчас, а я еще хочу Глашку навестить. Ты не скучай, — Даша заметила потухший взгляд, — я приду одна в деревню, покажу тебе кружева, а еще расскажу тебе кое-что, — она загадочно улыбнулась, и помахала рукой на прощанье. В сенцах она столкнулась с отцом Марины, нелюдимым мужиком, которого боялась, как и все в деревне. Не любил он непрошеных гостей, сам не ходил ни к кому. В деревне появлялся только на общем сходе, да и то не всегда. Он и без указаний мог выбрать себе участок для сенокоса, а новости его мало интересовали. Жил он бобылем после смерти жены. Умерла она в родах, оставив ему дочь. Когда жена испустила дух, бабка-повитуха принесла показать младенца. Увидев его, мужик утратил дар речи и с тех пор стал нелюдимым. Повитуха успокаивала его: подожди, может не выживет еще. Новоявленный отец молча строгал доски. Сколотил он ящик, похожий на гроб, но доски пилить не стал. Как были в длину, так и оставил. Его начали укорять: мол, что же ты делаешь, размер бы надо укоротить. На что тот коротко ответил: а вдруг выживет? Девочка выжила, да так и осталась жить в том ящике. Ходить она не умела, и говорила плохо, тянула слова. Ухаживала за ней бабушка. Назвал отец ее Мариной. Так и жила она в ящике, словно в лодке плыла.
Когда исполнилось Маришке, как все в деревне ее называли, лет шесть, попросилась к ним на ночлег нищенка, облюбовав крайнюю хату. Переночевала, да и осталась пожить. Прожила два года, научила калеку вязать кружева крючком. Та быстро разобралась в кружевоплетении. Даже сама придумывала затейливые узоры. Нищенка давно ушла дальше, уже выветрилась и память о ней. А кружева, связанные Маришкой-кружевницей, славились на всю округу. Однажды бабка Авдотья, заметив тягу Даши к вязанию, отвела ее в деревню к Марине. Даша, поначалу, ни в какую не хотела даже подойти к непонятному существу, выглядывавшему из ящика. Но Маришка, кое-как поднявшись, протянула в худой руке кружева. Даша заворожено смотрела на рукотворное чудо, недоверчиво косясь на скелет в платочке, как для себя определила она кружевницу. Необычные кружева, каких в деревне никто не вязал, заворожили Дашу. Бабка Авдотья подтолкнула ее к ящику, и девочка осмелела. Она взяла кружево из рук Марины и уселась рядом. С тех пор Даша зачастила в хату на окраине села. Хоть и была Маришка старше ее, но возраст не стал помехой для дружбы. Маришка привязалась к доброй девчушке и с нетерпением ожидала ее прихода. Она не делала тайны из своих способностей, показывая усердной ученице, как правильно держать крючок, набирать петли. Даша оказалась способной и после занятий в школе бежала на край деревни. После окончания начальной школы она все равно ходила в деревню к Маришке. Они всегда были рады друг дружке. Маришка радовалась появлению Даши даже больше, чем приносимым ей гостинцам. Всегда придирчиво оглядывала вывязанные ею кружева. Иногда неодобрительно хмурила брови. Даша краснела за свои неудачи. Но с каждым годом улыбок Маришки при разглядывании кружев становилось все больше. Так сложилось, что близких подруг у Даши оказалось целых две. И обоим она доверяла все свои нехитрые тайны.