Зеленый луч. Буря
Шрифт:
Но со второй половины дня обо всех этих делах уже не приходилось думать. Река мало-помалу расширилась, берега стали совсем болотистыми. Крепкий ветерок начал прихватывать так, что рябь заходила по воде косяками, будто какие-то огромные невидимки-рыбы гонялись друг за другом на самой поверхности реки. Мы обогнули заболоченный островок, и вдруг прямо по курсу открылось озеро.
Каким огромным оно казалось! Был виден только его левый берег, постепенно исчезавший в тумане, — прямо и направо оно уходило черт знает в какую даль. Мы точно опять вышли к морю.
Лодка наша сидела в воде чуть ли не по самые борта: груза в ней было порядочно. Мы только-только вышли из реки,
— Где лагерь? — крикнул я. — Покажите, куда держать.
Лиза махнула рукой левее, в туман. Я переложил руль. Нас еще раз поддало и стало валить на борт, трясти, подбрасывать, зарывать носом в волну, ящики, сваленные друг на дружку, так и затрещали.
«Плохо дело, — подумал я. — Крупка, очень свободно, может опять поплавать. Не едать геологам каши».
И вот, когда я изо всех сил старался выровнять лодку, не уклоняясь от курса, держать носом на волну, я опять увидел Лизу, которая смотрела на меня из-за плеча Ивана Сергеича. Она смотрела с нескрываемой тревогой и спряталась, как только я на нее взглянул. Я усмехнулся про себя: девчонка нервничает, боится, как бы не поплыть. Тут нас опять поддало, и я посмотрел под ноги и обмер. В лодке было, наверное, ведер десять воды, при таком грузе это дело нешуточное.
Сразу же знакомое чувство тошноты подступило к горлу, и все тело обмякло, руки и ноги стали точно резиновыми.
«Не дойти, — подумал я. — Ни за что не дойти. Надо к берегу».
Это озеро в тумане было совсем как море. Берег чуть виднелся в полумиле от нас. Опять на меня посмотрели, и теперь я сам пригнул голову ниже, спрятал лицо, потому что знал: в лице у меня ни кровинки.
— Так нельзя! — крикнула Лиза. — В лодке вода. Держите по волне к берегу.
— Обойдется, — проворчал я, продолжая вести лодку прежним курсом.
— Вы слышите, что я вам говорю? В лодке вода.
— Я говорю — обойдется.
Я сдавил руль так, что у меня пальцы свело. Иначе они бы тряслись, я знал наверняка, что иначе они бы тряслись. Я не смотрел на Лизу, я был не уверен, смогу ли я справиться со своим лицом.
— Но слушайте, в конце концов я могу вам приказывать? За груз и за лодку отвечаю я.
— Не играйте в начальство, — сказал я и сам слышал, как у меня срывается голос. — Отвечаем все вместе.
Руль затрещал. Это нас так поддало с кормы. Я знал, что пускай нас опрокинет или зальет к черту, но я ни за что не поверну. Я уже не думал, как бы резать волну. То, что я проделывал с рулем, никак не напоминало сознательного управления лодкой, это была судорога, самая настоящая судорога, которая свела мои руки. Я закрыл бы глаза, если бы Лиза на меня не смотрела.
— Женя, миленький! — вдруг крикнула она. — Что вы делаете? Ведь это одно сплошное упрямство, и больше ничего. Иван Сергеич, скажите ему.
— Да, — сказал Иван Сергеич.
— Не надо трусить, — сказал я. Собственные мои слова отдавались у меня в ушах, точно их говорил кто-то другой. — Только не надо трусить.
— Но я боюсь!
Я поднял на нее глаза. Я плохо соображал, что она говорит. Голова кружилась, судорога сводила руки. Но выражение ее лица не оставляло никаких сомнений, лицо было растерянное и белое, вот как наша палатка. Она в самом деле перепугалась.
— Ну хорошо, — сказал я. — Пойдем не к берегу, а вдоль берега.
Пока мы подходили к берегу, нам еще подбросило водички. Но теперь, когда до кустов было рукой подать, я немножко очухался и по всем правилам резал волну, и все было в порядке. То, что я испытывал
Тем не менее я не очень ругал себя. Я просто не мог себя ругать. Главное — это было то, что мы подошли к берегу.
Через час показался лагерь.
Я повернул лодку на песчаную отмель, прямо в сапогах соскочил в воду и за носовую цепь подвел лодку на мелководье. Отмель тянулась далеко. Я увидел четыре палатки с флажком на одной из них и антенну, протянутую между шестами. Никто не вышел нам навстречу. Около палаток стоял небольшой очаг из камней и глины, дальше были протянуты веревки, на которых сушилось белье. Шагах в двухстах от лагеря лежали на отмели две большие зеленые шлюпки, возле одной из них возился с инструментами человек. Он не замечал нас, занятый своей работой. Потом из кустов вышел другой и легкой, вразвальцу походкой направился к шлюпкам. Что-то неуловимо знакомое было в его походке, в том, как он стоял спиной к нам, заложив руки в карманы и слегка покачиваясь на ветерке. Голосов на таком расстоянии нельзя было разобрать, но казалось — он напевает или насвистывает. Потом он тоже склонился над шлюпкой. Пустой лагерь, бесконечная вереница волн, набегающих на отмель, флаг на шесте, который бился и гулко хлопал по ветру, и эти два человека, склонившиеся вдали над шлюпкой, — все вместе слилось у меня в одно неприятное ощущение чего-то уже виденного и забытого. Я держал в руках лодочную цепь, стоял в воде и смотрел на берег, точно раздумывал: сходить мне на него или не сходить?
Глава XXXVIII
ВСТРЕЧА
Мы обошли все четыре палатки. В трех было пусто, в четвертой лежал, завернувшись в одеяло, худенький молодой человек — ботаник экспедиции.
— Приехали? — обрадованно сказал он, увидев Лизу. — А у меня грипп.
Он выложил ей все лагерные новости. Схватил он сильный грипп и третий день валяется в палатке. С ним в лагере остался их почвовед да еще два моториста, а все остальные, разбившись на партии, ушли в окрестные тундры. Вчера в лагерь прибегал за продуктами один из геологов, рассказывал, что километрах в тридцати к югу они открыли залежи какой-то ценной породы. Геолог так торопился обратно, а ботаника так лихорадило, что тот ничего не успел рассказать толком, а этот ничего толком не понял. Сегодня у него тридцать пять и восемь — сильная слабость. Почвовед ушел неподалеку бить уток, мотористы, по обыкновению, спят. Один — трепач, другой — нелюдим, и оба чистопородные лодыри. С утра он ничего не ел. Вот все его новости.
Мы его накормили, и после обеда он выпил крепкого кофе и полстакана портвейна, который был в наших запасах. Лизу точно опять подменили. Она бегала от очага в палатку, командовала мной, без церемонии подталкивала меня в спину — торопила то идти за водой, то распаковывать ящики с продуктами, — словом, вся ее натянутость в отношениях со мной улетучилась, как только мы сошли на берег. Потом неподалеку от лагеря в тундре хлопнули подряд два выстрела и спустя некоторое время еще два.
— Это наш почвовед палит, — сказала Лиза. — Пойдем к нему.