Зелёный мозг
Шрифт:
Поттер уставился на него оценивающим взглядом, а затем сказал: — Черт возьми! Кажется, я недооценил вас, Свен. Мои извинения, а?
Свенгаард пожал плечами. Сегодня Поттер вел себя странно — удивительные реакции, странные взрывы эмоций.
— Вы знаете, что ОНИ говорят об этом? — спросил он.
— Вы слышали, что говорил Макс по телефону, — сказал Поттер.
«Так это действительно был Олгун,» — подумал Свенгаард.
— Конечно, я знаю, — огрызнулся Поттер. — Макс воспринимает все это не так. ОНИ говорят, что генная инженерия навязывает себя природе — природе,
— Расширяющейся системы? — спросил Свенгаард.
Поттер взглянул на насупленное лицо говорившего. Неожиданный вопрос привлек внимание Поттера к различиям в образе мыслей между теми, что живут близко к Централу, и тех, кто касается мира оптименов только через сообщения и связи через вторые руки.
«Мы так различны, — думал Поттер. — Точно так же, как оптимены отличаются от нас, а Свен отличается от бесплодных и улучшателей породы. Мы отколоты друг от друга… и никто из нас не имеет прошлого. Только у оптименов есть прошлое. Но у каждого индивидуальное прошлое, эгоистичное, личное… и древнее.»
— Расширенная система, — сказал Поттер. — От микрокосмоса к микрокосмосу, ОНИ говорят, что все есть порядок и системы. Идея материи является несущественной. Все есть столкновения энергии — некоторые кажутся большими, быстрыми и зрелищными… некоторые маленькими, мягкими и медленными. Но это тоже относительно. Аспекты энергии беспредельны. Все зависит от точки зрения наблюдателя, правила энергии изменяются. Существует бесконечное количество правил энергии, каждый комплекс зависит от двояких аспектов точки зрения и основания. В этой расширенной системе вещь извне принимает вид узла, появляющегося на стоячей волне. Вот, что ОНИ говорят.
Свенгаард слез со стола и стоял в экстазе благоговейного страха. Он осознавал, что имел лишь отдаленный взгляд, разрозненные клочки понимания, которые проникали в каждый вопрос, который он мог задать о вселенной. Это могло быть и потому, что он работает вне Централа, размышлял он.
— Это великая мудрость, не так ли? — настойчиво спросил Поттер. Он встал. — Поистине великая мысль! — он поперхнулся на смешке. — Вы знаете, парень по имени Дидерот высказал эту мысль. Это было где-то в 1750 году и приблизительно в это время. А они сейчас кормят нас ей из ложечки Великая мудрость!
— Может быть, Дидерот был один из них, — сделал предположение Свенгаар.
Поттер вздохнул, подумав, каким поверхностным может стать человек, который сидит на диете подтасованной истории. И тогда он стал размышлять о том, как его собственная диета прилажена и управляема.
— Дидерот был один из нас, — проворчал Поттер.
Свенгаард уставился на него, лишенный слов от шока богохульства этого человека.
— Все идет к тому, — сказал Поттер. — Природа не любит, чтобы в нее вмешивались.
Под столом Свенгаарда раздался звонок.
— Безопасность? — спросил Поттер.
— Все ясно, — сказал Свенгаард. — Они уже тут как тут.
— Вся Безопасность Централа на месте, —
— Заметь, они не придут доложить вам или мне. Вы знаете, они следят за нами тоже.
— А у меня… нечего скрывать, — сказал Свенгаард.
— Конечно, — сказал Поттер. Он обошел вокруг стола и положил руку на плечи Свенгаарда. — Ну, ну. Нам пора надевать маску Арчеуса. Мы собираемся придать форму и организацию живому организму. Мы ведь истинные боги.
Свенгаард все еще чувствовал себя растерянным. — Что они сделают… Дюранам? — спросил он.
— Сделают? Ничего — если только Дюраны не вынудят их. Дюраны даже не будут знать, что за ними наблюдают. Но маленькие парни Централа будут знать обо всем, что происходит в этой комнате отдыха. Дюраны даже не смогут рыгнуть без того, что их газ тут же не был подвергнут полному анализу. Ну, пошли.
Но Свенгаард оттягивал.
— Д-р Поттер, — спросил он, — а что, по-вашему, ввело эту аргинную цепь в морулу Дюранов?
— Я более близок к вашему мнению, чем вы думаете, — сказал Поттер. — Мы боремся с… нестабильностью. Мы потревожили биологическую стабильность наследственности своими фальшивыми изомерами и ферментными приспособлениями, а также мезонными лучами. Мы подорвали химическую стабильность молекул в бактериальной плазме. Вы врач. Посмотрите на предписания ферментов, которые все мы должны принимать… какое глубокое приспособление мы должны делать, чтобы выжить. Так не всегда было. И что бы там ни устанавливало эту первоначальную стабильность, мы все еще там и боремся. Вот что я думаю.
Глава 3
Сестры хирургического кабинета установили чан под ферментный консоль, подготовили трубки и компьютерное табло анализа питания. Они работали спокойно, эффективно, пока Поттер и Свенгаард проверяли свои измерительные приборы. Компьютерная сестра положила на полку свои ленты, там послышалось бурление и тикание, когда она проверяла свой щит.
Поттер чувствовал, как сам наполняется тем осторожным беспокойством, которое всегда находило на него перед операцией. Он знал, что скоро оно уйдет и уступит место выверенной уверенности действия, но он чувствовал, что в данный момент его одолевает сварливость. Он взглянул на измерительные приборы чана. Цикл Кребса держался на 86,9 с хорошим запасом шестидесяти с лишним баллов выше уровня смерти. Подошла сестра, ответственная за чан, проверила его дыхательную маску. Он проверил свой микрофон. «У моей Мери есть одна славненькая штучка» — хирург взял себе за правило… проверять этой древней шуткой всех женщин.
Он услышал, как хихикнула сестра у компьютера, взглянул на нее, но она стояла спиной к нему, и лицо ее было спрятано под маской.
Сестра у чана сказала: — Микрофон работает, доктор.
Он не видел, как двигались ее губы под маской, но щеки ее вздрагивали, когда она говорила.
Свенгаард разминал пальцы в перчатках, сделал глубокий вдох. Стоял легкий запах аммония. Он размышлял о том, почему Поттер всегда шутит с сестрами. Казалось, что это в какой-то степени унижало его достоинство.