Зелёный мозг
Шрифт:
— Мы не будем действовать, пока не вызовем Маккая! — сказал Сайнер. — Это слишком тонкая вещь!
Тулук занял свое место у стола, наклонился к упору Ривов, предусмотренному для его вида, мягко заговорил:
— Вы разве еще не установили контакт с Маккаем. Предполагалось, что Фурунео прикажет Калебанцу…
Он еще ничего не знал. Сразу несколько присутствующих начали объяснять ему создавшееся положение.
Наконец, Тулук сказал:
— Где тело Фурунео?
Ему ответили, что охранники несут его сейчас в лабораторию.
— Полицию задействовали?
—
— Что-нибудь об исчезнувшей голове?
— Ни одного признака.
— Вероятно, результат действия двери для прыжка, — сказал Тулук. — Полиция берет это дело?
— Мы этого не допустим. Дело идет об одном из нас.
Тулук кивнул.
— Тоща я со Сайнером. Мы не будем ничего предпринимать без консультации с Маккаем. Это дело было поручено ему, когда мы еще не предполагали о его масштабе. Он все еще старший.
— Может мы должны пересмотреть это решение? — спросил кто-то в конце стола.
Тулук покачал головой.
— Не годится, — сказал он. — Кто взялся за это первый, тот и главный. Фурунео мертв, а он должен был вернуть назад Маккая уже порядочное время тому назад Билдун, Пан Спечи, шеф Бюро Саботажа, молча следил за этим обменом мнениями с большим вниманием. Он был обладателем «я» группы пятидержавной жизни в течении семнадцати лет — обычное среднее время для своего вида. Хотя эта мысль подействовала на него таким образом, который не был понятен другим видам, он знал, что должен отказаться от старшинства в пользу самого молодого члена своего круга очень скоро. Смена начальства могла бы пройти быстрее, если бы не было такого напряжения в руководстве. «Какую ужасную цену приходится платить на службе сенсам», — думал он.
Внешность гуманоида, которую генетически формировал и принимал его вид, имел тенденцию увлекать других гуманоидов забыть существенно чуждый характер Пан Спечи. Хотя придет время, когда они уже не смогут избежать этого знания дела Билдуна. Друзья его в Кон Сенстве увидят изменение в ясельной группе в самом начале — сияние глаз, ротовое отверстие…
«Лучше не думать об этом,» — предупреждал он себя. Именно сейчас ему нужны были все его способности.
Он чувствовал, что не живет больше в своем собственном я, и это было чувство тончайшей пытки для Пан Спечи. Но черная угроза уничтожения всей жизни сенсов, которая висит над его вселенной, требовала пожертвовать своими личными страхами. Нельзя допустить смерти Калебанца. Пока он не удостоверится, что Калебанец выживет, он должен цепляться за любую соломинку, которую протягивает ему жизнь, перетерпеть любой террор, отказаться оплакивать то, что являлось почти смертью я, которая скрывается в ночных кошмарах Пан Спечи. Всем им грозила куда более страшная смерть.
Он видел, что Сайнер смотрит на него с невысказанным вопросом.
Билдун произнес два слова:
— Доставьте Тапризиота.
Кто-то из сидящих рядом с дверью поспешил выполнить приказание.
— Кто был последним в контакте с Маккаем? — спросил Билдун.
— Полагаю, что я, — ответил Тулук.
— Тогда
Тулук сморщил лицевую щель в знак согласия.
Ввели Тапризиота, помогли ему встать на стол. Он пожаловался, что слишком грубо обошлись с его речевыми иголками, что место для него неудобно. Что ему не дали достаточно времени подготовить свою энергию.
Только после того, как Билдун назвал условие чрезвычайного положения для специального контакта для Бюро, он согласился действовать. Тогда он расположился перед Тулуком и сказал:
— Дата, время и место.
— Тулук дал координаты.
— Закройте лицо, — приказал Тапризиот.
Тулук повиновался.
— Думайте о контакте, — пропищал Тапризиот.
Тулук думал о Маккае.
Время проходило, контакта не было. Тулук открыл лицо, взглянул.
— Закройте лицо! — приказал Тапризиот.
Тулук повиновался.
Билдун сказал:
— Что-нибудь случилось?
— Соблюдайте тишину, — сказал Тапризиот. — Беспокоите место моего расположения.
Его речевые иголки зашевелились:
— Путча, путча, — сказал он. — Вызов будет, когда разрешит Калебанец.
— Контакт через Калебанца? — предположил Билдун.
— Другой способ невозможен, — сказал Тапризиот. — Маккай изолирован в соединительных тканях другого существа.
— Я не знаю, как ты достигнешь его, ты просто должен это сделать любым способом, — приказал Билдун.
Внезапно Тулук дернулся, когда сниггертранс включил его щитовидную железу.
— Маккай? — сказал он, — здесь Тулук.
Слова, произносимые бормотанием в сниггертрансе, были едва слышны для других вокруг стола.
Говоря как можно спокойнее, Маккай сказал:
— Маккая не будет через тридцать секунд, если вы не вызовите Фурунео и не прикажете ему, чтобы Калебанец взял меня отсюда.
— Что случилось? — спросил Тулук.
— Меня привязали к кольям, а в пути уже Паленки, чтобы убить меня. Я могу уже рассмотреть его в свете костра. Он несет то, что похоже на топор. Он собирается разрубить меня. Вы знаете, как они…
— Я не могу вызвать Фурунео. Он…
— Тогда вызови Калебанца.
— Вы знаете, что я не могу вызвать Калебанца!
— Сделайте это, дурачок!
Так как Маккай приказал это, предполагалось, что ему известно, что такой вызов можно сделать. Тулук прервал контакт и послал требование Тапризиоту. Но это уже противоречило разуму: Все данные говорят, что Тапризиоты не могут связываться с Калебанцами.
Для наблюдателей в комнате конференции более очевидное бормотание и смешки сниггертранса прекратились, на момент возвратились, исчезли. Билдун готов был рявкнуть вопрос Тулуку, но заколебался. Трубчатое тело Рива оставалось таким… тихим.
— Интересно, почему Тапризиот сказал, что он должен сделать вызов через Калебанца, — прошептал Сайкер.
Билдун покачал головой.
Читер, сидящий возле Тулука, сказал:
— Знаете, могу поклясться, что он приказал Тапризиоту вызвать Калебанца.