Зелёный мяч

Розум Андрей

Несколько метров мой пёс ещё пытался преследовать зверя, но вскоре развернулся и, сильно хромая, вернулся ко мне. Я присел на колени, стал обнимать и гладить дрожавшего друга. Пушок лежал, высунув набок окровавленный язык, и учащённо дышал. Проведя рукой по его взъерошенной шерсти, я ощутил что-то тёплое и липкое. Ухо собаки было

порвано, из раны тонкой струйкой сочилась кровь. Вся шерсть была покрыта смешанными с песком и травой багровыми пятнами. Задняя лапа пса судорожно дёргалась и была в каком-то неестественном положении. Еле сдерживая слёзы, я обнял свою собаку. Мимо нас, оглушая грохотом железных колёс, промчался товарный поезд.

Я несколько раз пытался поднять Пушка с места, подзывал его, но он, пройдя несколько шагов, снова ложился и лишь тяжело дышал, высунув язык и виновато отводя глаза. Я понял, что сам он домой не дойдёт. Вытряхнув щуку из дедовой куртки в траву и прикрыв её наспех сорванными лопухами, я завернул в одежду своего пса и попытался взять его на руки. Пушок оказался гораздо тяжелее рыбы. Со слезами на глазах я нёс домой истекающую кровью собаку. Подходя к дому, я уже во всё горло звал на помощь бабушку и деда.

На дворе было уже темно, когда пришла соседка-ветеринар с большим ящиком, доверху наполненным какими-то лекарствами и шприцами. Она долго возилась с Пушком, обрабатывала ему раны, перебинтовывала и делала уколы. Дед ей помогал. Бабушка нагрела для меня на плите воды, и я отмывался в тазике на кухне. Из доносившегося со двора разговора соседки с дедом я расслышал обрывки фраз: «надо наблюдать…», «бешенство…», «усыпить…» Я знал, что означает слово «усыпить». Стараясь не привлечь к себе внимание, я тихо заплакал.

Утром следующего дня я проснулся очень рано, когда выгоняли коров на пастбище. На ходу одеваясь, я выбежал во двор. Пушок с перебинтованными головой и задней лапой спал в своей будке. Убедившись,

что он живой, я не стал его тревожить. Бабушки и деда не было.

Я вернулся в дом и взял висевшую на кухне плетёную сетку. На дедовом велике погнал к переезду, к месту, где вчера оставил накрытую лопухами щуку. Через пять минут я был уже возле железной дороги. Бросив велик, взволнованный, подбежал к кучке лопухов. Листья лежали на прежнем месте. Рыбы под ними не было.

Пушок после той истории выжил. Когда моей собаки уже не стало, я не раз вспоминал произошедшее и понимал, что между мной и псом была невероятная невидимая связь. Тонкие узы – между ребёнком и собакой, которые, не задумываясь ни на минуту, без каких-либо условий, готовы были отдать друг за друга свои жизни.

Жаль, что взрослые так редко способны испытывать такую безусловную и искреннюю близость.

Папа

Папа сидел в тюрьме. От меня этого не скрывали. Более того, бабушка очень часто использовала этот факт как существенный аргумент в моём воспитании. Стоило мне сделать что-нибудь выходящее за рамки, характеризующие меня как «хорошего и послушного» ребёнка, сразу звучала фраза:

– Давай, давай. Будзеш такім, як бацька, злодзеем!

Я обижался и злился. Я не хотел быть «злодзеем».

Отца я видел в жизни несколько раз. Но каждая встреча с ним была отдельной историей, оставившей в моей детской памяти очень разные впечатления. Мама развелась с отцом после того, как его посадили. Мне не было и года. Отец был инженером. Имел высшее образование и разряд по боксу. Последний факт и стал ключевым в его сложной судьбе.

Конец ознакомительного фрагмента.