Зеленый огонь

Тичнер Луиза

— А твой ребенок?

— Что ребенок? — Ривен с вызовом посмотрела на Альбина.

— Он должен унаследовать корону Броуна, и ему необходимо жить в Джедестроме, вместе с отцом.

На щеках Ривен вспыхнул сердитый румянец.

— Может быть, это и верно, может быть, когда мой ребенок родится, я должна буду отдать его Броуну. Но я не в силах заставить себя сделать это. Очень скоро этот ребенок станет всем, что у меня осталось.

Встретившись взглядом с Ривен, Альбин принялся лихорадочно соображать, пытаясь выдумать

что-то такое, что могло бы помочь им выбраться из того ужасного тупика, в котором они оказались. Но ничего хорошего не приходило ему в голову.

— У тебя останусь еще я… — Он с трудом сглотнул и ринулся напролом: — Ривен, я знаю, что это не то, что бы ты хотела услышать, но я должен сказать тебе.

— Сказать мне — что?

Альбин взял ее за руку.

— Я люблю тебя. Я все время любил тебя и всегда буду.

— О, Альбин… — В глазах Ривен заблестели слезы. — Я тоже люблю тебя, друг мой…

Прошло несколько мгновений, и она подняла голову, чтобы взглянуть на юношу. Альбин встретил ее взгляд и прочел в нем то, что он понял еще в пещере Эола, что он знал все это время — что его самое заветное желание никогда не сбудется.

* * *

— Как мой лорд чувствует себя сегодня?

— Лучше, много лучше.

Гэлоу критически осмотрел Броуна, отметив возвратившийся румянец и осмысленный взгляд глаз короля, которые больше не напоминали прозрачное, но плохо вымытое стекло.

Броун отодвинул поднос, на котором стояла миска бульона, и потянулся с такой силой, что суставы и сухожилия громко захрустели.

— По-моему, мне пора принимать настоящую еду, для того чтобы скорее поправиться и встать с постели, — заметил он, откидывая покрывало и спуская на пол свои длинные, исхудавшие ноги.

— О, сир, осторожнее! Вам еще рано вставать! — Гэлоу ринулся к кровати, собираясь помочь Броуну, если возникнет такая необходимость. Броун, однако, лишь слегка покачнулся, вставая на ноги. Минуту спустя он уже призвал камердинера и приказал подать свою одежду.

— Где моя жена? — спросил он у Гэлоу. — Я хочу ее видеть.

Гэлоу в волнении заломил руки. Броун пошел на поправку три дня назад и уже дважды, очнувшись от целительного сна, осведомлялся о Ривен. В те разы Гэлоу удалось выдумать какие-то предлоги, по которым Ривен не могла прийти: то она отдыхала, то примеривала новые платья. Все врачи сошлись на том, что Броуна пока нельзя волновать и лучше не сообщать ему об исчезновении Ривен до тех пор, пока он окончательно не оправится. Однако дальше скрывать факты оказалось невозможно.

— Она уехала, мой господин.

— Уехала?

— Да, вместе с Феном и Альбином. Все трое исчезли в ту же самую ночь, когда в вашей болезни произошел перелом.

Броун застыл.

— Как это стало возможным?

Гэлоу низко опустил голову:

— Ваша болезнь, сир, смерть Фэйрина, стьюриты — тут такое творилось! Настоящий хаос, мой господин. Если

бы не это, им ни за что бы не удалось ускользнуть таким образом, каким они это проделали. Ночью, под покровом темноты…

— Ускользнуть? — Броун ухмыльнулся, положив руки на пояс. — Королева тяжела ребенком!

— Я знаю, сир, и мы сильно беспокоимся о ней. К несчастью, те несколько солдат, которых мы смогли послать на поиски, не нашли ни ее, ни ее следов. Судя по всему, Ривен отправилась на север.

— На север? — Губы Броуна сложились в одну угрюмую линию. — Ну разумеется, она отправилась на север. Она снова сбежала от меня в горы.

* * *

— Мы почти приехали. Пещера вон там, впереди.

— Красивые места, — оценил Фен, предоставив лошадям самим перейти вброд быстрый, прозрачный ручей.

Альбин тоже огляделся по сторонам и не мог не признать, что его приятель прав. Над густой и темной, словно бархатной листвой вечнозеленых кустарников отчетливо выделялись другие деревья, более высокие и обладающие более светлой листвой. Нежные, молодые листочки слегка дрожали и как будто мерцали в лучах яркого солнца, которое светило с голубого безоблачного неба. Яркие весенние цветы пестрели на заросших травой берегах ручья, и их аромат заполнял воздух вместе с журчанием воды и монотонным гудением трудолюбивых шмелей.

— О да, это прекрасно!

Альбин заметил, что Ривен сидит в седле гораздо прямее, чем в последнее время. Он сильно беспокоился о ней: путешествие получилось нелегким и продолжительным; особенно тяжело дались Ривен последние дни, когда она вынуждена была путешествовать верхом. Альбин прекрасно понимал, что путешествовать в таком состоянии вообще не следовало, но теперь, когда Ривен была почти дома, он и радовался благополучному исходу их предприятия, и огорчался, предчувствуя разлуку.

Между тем из глаз Ривен исчезли печаль и тоска, а в голосе зазвучали новые, радостные ноты.

— Она здесь, здесь — моя пещера! — воскликнула она через несколько минут. — Вход вон там, за кустами.

Альбин осадил Травоуха и подумал, что, если бы Ривен не показала ему этого места, он мог бы проехать мимо. Пока Фен помогал Ривен спешиться, он снова подумал о том, что вход в пещеру настолько надежно скрыт кустарниками, что совершенно не выделяется среди окружающего пейзажа и найти его практически невозможно.

Двое мужчин уважительно подождали снаружи, позволив Ривен первой нырнуть в чащу вечнозеленых кустарников.

— Грис! — услышали они призывный крик Ривен. Крик повторился несколько раз, затем последовала долгая тишина.

— Как ты думаешь, что там делается? — пробормотал Фен.

Альбин только покачал головой. В этот момент Ривен высунулась из-за ветвей, вид у нее был озабоченный.

— Ее нет, хоти все ее вещи на месте аккуратно сложены. Грис обычно не отличается аккуратностью. Боюсь…