Зелёный рассвет
Шрифт:
– Всё залито ипроном. Не идёт реакция… Сходить, что ли, расцепить их вручную? Так можно до зимы облучать, это без толку…
– Гедимин, подожди, - встревожился Речник, увидев, как сармат поднимается с места и опускает тёмный щиток на глаза. – Ты что, в альнкит полезешь?!
– Работа такая – лазить в альнкиты, - буркнул тот. – Без меня ничего не трогай.
– Ну подожди же! Может, другие способы есть? Если вот сейчас он за секунды плавиться начнёт, он же и тебя расплавит… - Фрисс прижал руку сармата к щиту управления, хотя прекрасно понимал, что его так не удержишь.
– Фриссгейн,
Теперь задумка Гедимина вообще выглядела самоубийственной, о чём Речник и сказал. Сармат пожал плечами.
– Фриссгейн, предложи свой способ. Думаешь, мне охота лезть в безоболочник?!
Речник понимал, что сармат смеётся над ним про себя, и даже покраснел. Но мысль у него была, и совсем уж нелепой она не выглядела. Попробовать-то можно… он, по крайней мере, не в альнкит забирается!
– Гедимин, а попробуй ещё этим лучом погреть установку с разных сторон, - задумчиво сказал он и впился взглядом в экран. Сармат выразительно вздохнул, но ирренций вместе с ипроном начали вращаться под касаниями луча. Ничего не изменилось.
– Я же сказал тебе, Фриссгейн, что энергии недостаточно, – Гедимин уже начинал злиться.
– Недостаточно?! – Речник чуть не задохнулся от возмущения, и совершенно неподдельного. – У ирренция, у сильнейшего из лучистых металлов, недостаточно энергии?! Да крупинка его может сжечь целый мир! Это живой огонь, это чистейшая мощь в обличии металла, это же тебе не кусок железа! Он тысячи лет не теряет силы, он никогда не гаснет, не остывает ни на миг! Чистая, сияющая энергия, и так много – да он должен полыхать ярче и жарче звёздного ог…
– Тихо. Термоядерным синтезом мы займёмся позже, - в азартном шёпоте сармата было и восхищение, и тревога. Гедимин склонился над щитом управления, затаив дыхание, и время от времени нажимал на кнопки или рычажки. Фрисс посидел немного на полу, пытаясь отдышаться. Гедимин очень вовремя оттолкнул его – экран полыхнул так, что Речник едва не ослеп, а поверх, из-за стены, прокатилась волна нестерпимого жара. Фрисс, задрав голову, мог увидеть участок оплавленного потолка. С подбором слов и произнесением речей у Речника было неважно, однако сработало и это. И верно – с сарматами не разбалуешься, они и такой хвалы не вознесут…
– Ну как там, хватило энергии? – спросил он с пола. – А то – в альнкит он собрался…
– Фриссгейн, вот сдам тебя на опыты «Неистовому Свету» - будешь им объяснять, кто тебя научил запускать реакторы, - сармат покосился на него, но от экрана не отошёл. – Только больше ничего не говори – и так нагрел до оплавления ипрона. Хорошо, что ирренций более тугоплавок!
Защитное поле всё-таки восстановилось и уместило в себя жар и свет безоболочника,
– На опыты так на опыты, но скажи – вставать уже можно? – спросил Речник, опасливо глядя на потолок. Сармат со вздохом поднял его за шиворот и поставил на ноги.
– Нужно, Фриссгейн. Достроим лучистую броню – и начнём плавить не ипрон, а реальность. Я как-то видел, как поднимают станцию… главное, чтобы выдержали опоры. А их ЭМИА-излучение успело изъесть…
На экране снова появились странные громоздкие механизмы, только теперь по ним кое-где струилось сияние, а кое-где ровно горели кольца и пластины накопителя. Фрисс быстро забрался в кресло и затаил дыхание.
– Альнкиты готовы к подъёму. Внутренние системы готовы к подъёму. Внешние системы готовы к подъёму. Полная готовность! – объявил металлический голос.
– Ну так поднимай, - сармат пожал плечами и передвинул самый причудливый и странно украшенный переключатель на всём пульте. Фрисс даже подозревал, что не сарматы сделали эту штуковину. Украшать переключатели – точно не их обычай!
Снизу и с боков давно уже слышался ровный тихий гул. Что-то негромко заскрежетало, комната еле заметно вздрогнула – и начался подъём. Быстрый – Фрисс даже оглох на секунду – но такой плавный, что не качнулась даже сумка с вещами, которую Речник повесил на кресло. Гедимин что-то переключил, и на центральном экране появилась вся громада станции – как гигантская тёмно-синяя рыба, окутанная сияющим облаком, она всплывала из-под земли. Фрисс не слышал грохота и треска, не слышал воя машин, всверливающихся в камень. Станция просто плыла вертикально вверх, по мере подъёма выпуская дополнительные опоры и утапливая их в стены гигантского колодца. Фрисс не был уверен, но ему показалось, что земля, пропустив «Идис», смыкается за ней…
– Исгельт довёл свой проект до конца… Самых мощных альнкитов ему в Пустошах Васка! – услышал Речник тихий шёпот Гедимина. Сармат уже не управлял подъёмом, станция сама знала, что ей делать.
– Я пойду в наши Архивы и напишу про Исгельта Марци в летопись! – сказал Фрисс, надеясь, что это если не обрадует сармата, то хотя бы не обидит.
– Запиши, только от себя не придумывай, - разрешил Гедимин. – А то завернёшь такую тираду, как для безоболочников, и будет у вас в Архивах ядерный взрыв. Зачем?!
– Гедимин, оно же не каждый раз так работает! – немного обиделся Речник. – Ох… А правда, что ты когда-то собрал такую бомбу из двух кусков гранита? Деркин со станции «Эриэл» говорит, что это уже легенда в Ураниуме.
– Деркин преувеличил, как всегда, и это был не гранит, - ответил Гедимин, и больше ничего на эту тему Фрисс не услышал. А станция неторопливо всплывала, далеко было до поверхности, и лучевая броня горела всё ярче – безоболочники, по своему обычаю, нагревались сильнее с каждой секундой, а остужать их было нечем. Гедимин снова засунул в них оплавленный ипрон – броня слегка потускнела.