Зеленый. Цвет свободы

Чернова Анна

Алекс очень мне его напомнил не внешне, а по ощущениям. Я поспешила смахнуть непрошенные слезы. Алекс заметил, но не стал расспрашивать. Китаец, приглушил свет, видимо, давая нам понять, что пора уходить.

Алекс сказал ему что-то по-китайски, и старичок улыбнулся и поднял обе руки вверх.

Я хотела вслух изумиться знанию Алекса, но слова застыли на губах: краем глаза я заметила какое-то движение на улице. На другой стороне улицы стоял высокий широкоплечий мужчина. Он был в темной одежде, кепка надвинута так низко, что лица было не разглядеть. Он пристально

смотрел, казалось, прямо на меня. Наверное, мое лицо исказил ужас, потому что Алекс выскочил на улицу.

Незнакомец отступил от фонаря и растворился в темноте.

– Что тебя напугало? Там никого нет, – растерянно спросил Алекс, вернувшись в чайную лавку.

– Какой-то человек смотрел на меня, – я дрожала от страха.

– Пойдем, я отведу тебя домой, – он взял меня под руку. – Может, это была просто тень. Нью-Йорк любит подшутить.

В холле дома Ланы было светло и тепло. Алекс нажал кнопку лифта.

– Тебе лучше? – серые глаза немного встревожены, но из них лучится такая доброта и забота, что мне захотелось зарыться в его объятия и разрыдаться. Но я взяла себя в руки.

– Да, все хорошо. Наверное, показалось. Спасибо тебе за чудесный день!

– Спокойной ночи. Дай знать, когда у тебя будет свободное время, – он широко улыбнулся и направился к выходу.

Герман не сможет меня найти в Нью-Йорке. Здесь десятки миллионов людей. Никто не знает, кто я. Это паранойя. Я в безопасности.

Все хорошо. Я пыталась себя убедить, но страх находил все новые лазейки и пробирался к самому сердцу.

На террасе горела лампа. Лана сидела, закутавшись в одеяло, и пила вино.

– Ты еще не спишь? – я села рядом.

– Не могу заснуть. Сегодня был трудный день, – она задумчиво разглядывала темно-рубиновую жидкость в бокале. – Твой кейс отклонили. Иммиграционная служба США теперь не считает возможным спасать женщин, пострадавших от домашнего насилия.

Новость была сродни удару под дых. В глазах на секунду потемнело, ладони превратились в ледышки. Я изо всех сил пыталась не заплакать, но не смогла.

– Мне придется вернуться в Россию? – спросила я сквозь слезы.

– Ну что ты, нет, конечно! Буду искать другие способы, – она встала и обняла меня. – Не бойся, мы что-нибудь придумаем. У нас еще четыре с половиной месяца до истечения срока легального пребывания.

– Джош уехал из-за меня? – этот вопрос не давал мне покоя целый день. Он был, как назойливая муха, я гнала его прочь, а он раз за разом всплывал в уме.

– О боже, конечно, нет! Ты здесь совсем ни при чем. У нас с ним давнишнее разногласие, и мы много лет не можем его разрешить, – она погладила меня по волосам. – Даже не думай об этом! Кстати, как погуляла?

– Чудесно, – я слабо улыбнулась. – Алекс знает Манхеттен, как свои пять пальцев.

Немного помолчав, я добавила:

– Кажется, Герман меня нашел.

– Не может быть! Ты его видела?

– Не думаю, что это был он лично, скорее, нанятый им человек. Сейчас в чайной лавке за углом

я увидела мужчину, который смотрел на меня. Он быстро ушел, когда увидел, что я его заметила.

– Это Нью-Йорк, здесь всегда кто-нибудь на кого-нибудь смотрит. Маловероятно, что это Герман или его человек. Здесь миллионы людей. Твой страх еще силен, и он играет с тобой злую шутку, – Лана обняла меня. – Да ты вся дрожишь! Подожди-ка минутку, – она ушла с террасы и через несколько минут вернулась с бутылкой виски.

– Выпей это и ложись спать, – она протянула стакан, наполовину наполненный янтарной жидкостью.

Я послушно выпила залпом. Огненный напиток обжег грудь внутри, но через секунду приятное тепло разошлось по телу, прогоняя ледяные щупальца страха.

Глава 5

Дни летели со страшной скоростью приближая меня к дате, указанной на штемпеле, проставленному в моем паспорте американским пограничником.

Лана старалась изо всех сил, но ее попытки разбивались о каменную стену непреклонного американского иммиграционного законодательства. Я брала дополнительные смены в ресторане, чтобы больше заработать, а заодно чтобы не было времени на отчаяние. Постепенно, мне стало казаться, что я никого не видела тогда в стеклянной витрине чайной лавки.

Алекс уехал из города, чему я была одновременно и рада, и нет.

Меня немного пугали чувства, охватывающие рядом с Алексом: с одной стороны, с ним было легко и приятно болтать, гулять, как с другом, но иногда я ловила на себе его взгляды, которые задерживались на моих губах или шее на мгновение дольше, чем требовалось, от чего глубоко внутри начинало теплеть, а в глубине его серых глаз я замечала искры разгорающегося пожара.

И этот пожар меня пугал.

Я боялась снова стать мотыльком, обманутым мнимой приветливостью огня, боялась снова быть сожженной до тла.

Джош несколько раз приезжал на Парк-Авеню, и каждый его приезд сопровождался ссорой с Ланой.

Я пришла в ресторан раньше своей смены, невыносимо было видеть заплаканное лицо подруги. Она изо всех сил старалась делать вид, что все в порядке, но у нее неважно получалось. Ресторан еще не открылся для посетителей, и я начала помогать девушке-бассеру, задумчиво вытирая столы и расставляя тарелки.

– У тебя что-то случилось? – тихо спросила она. Девушку звали Мария, она была откуда-то из восточной Европы и говорила с очень сильным славянским акцентом. Она работала всего пару недель и особо ни с кем не общалась.

– Никак не могу найти жилье, нужно срочно съезжать с места, где живу сейчас, – пожала я плечами, не отрываясь от работы.

Я просмотрела сотни объявлений, но ни один вариант мне не был по карману в данный момент. Я чувствовала себя виноватой в слезах Ланы. Это из-за меня Джош устраивал ей скандалы. У меня не было сил выносить это.

– Моя соседка по квартире завтра съезжает, если я не найду ей замену, мне тоже придется съехать, – она вопросительно на меня посмотрела.

– Сколько нужно платить?