Землемер

Коляда Николай Владимирович

Гаишник повертел головой, пошёл вдруг в дом, на второй этаж. Идёт, с любопытством улыбается, светит фонариком перед собой. Вошёл в коридор. Прошёл в комнату Алексея. Направил на него лучик.

ГАИШНИК. Колонка не работает. Попить хотел. А тут люди живут, да?

Алексей улыбается. Широко расставил руки, смотрит в луч фонарика.

АЛЕКСЕЙ. (Шепчет.) Я рад. Как я рад! Старик!!! Это ты, старик?! Ты пришёл, старик? Ты пришёл за мной, старик? Ты пришёл забрать меня, старик-землемер? Мы пойдём вместе. Мерять землю, навстречу солнцу, да, старик?! Как хорошо, старик, что ты пришёл! Ты только погоди, я ещё не готов, мне надо ещё кой-какие мысли привести в порядок, я не успел всё сделать, старик, постой! Постой,

постой, я расскажу тебе что-то: я всё время вижу один и тот же сон, одну и ту же картину, человек идёт, человек в жёлтом дождевике идёт по заснеженному полю, идёт и меряет землю, я бегу к нему, и начинаю помогать ему — мерять землю! Старик! (Радостно.) Мы пойдём вместе с тобой! Я вижу тебя, я вижу, как идёшь ты долго, бредёшь медленно, но упорно в одну и ту же сторону, одним тебе ведомым путем, идёшь, прокладываешь новую дорогу, идёшь не спеша, но верно, по заснеженному полю, по заснеженной реке, к другому какому-то берегу, а слева у дороги стоит колонка, выкрашенная красным, она пересохла, последние капли из неё капают, из колонки, нету воды, а рядом стоит Лаура, глупая бедная Лаура, она стоит рядом со свечкой в руках, да, старик, я знаю, старик, Бог мой, судьба моя, вы грустно-грустно смеётесь надо мной, вы играете со мной, вы словно знаете, что впереди меня ждёт ещё и ещё более ужасное, старик, старик, я знаю тебя, ты приходишь ко мне во сне, ты приходишь часто, я вижу тебя, ты тот самый старик, что работал над железом, ты играешь на пиле, ты играешь на пиле и произносишь французские слова! Bonne chance! a va! Un bijou! А рядом стоит берёза упакованная, завернутая в изоленту синюю, синюю изоленту, она завернута, чтоб из неё не бежало молоко, зачем ты пришел за мной старик, я не готов, я не успел, я хочу с тобой пойти, но я не долюбил, я не успел, я ничего не успел, старик, старик! Bonne chance! a va! Un bijou!

Смотрит в коридор. Лаура со свечой в руках стоит на половице. Вдруг сгорела и исчезла. На первом этаже зажёгся свет, кто-то ходит по комнатам, под ногами трещит разбитое стекло.

Прекрасна жизнь! Как не хочется умирать, если бы ты знал, старик, как не хочется! Как хочется жить, идти вместе с тобой по полю, в жёлтом дождевике, идти, идти, но жить, не умирать, старик! Как в жизни прекрасно всё! Даже этот воск, что бежит со свечки, как он прекрасен! Старик, видишь? Свечи горят, надо зажигать их, миллион, да, да! Я расскажу тебе, что будет, когда мы обойдём с тобой землю! Я вхожу в дом, на полу солнечные квадраты, кошка безухая идет мне навстречу, потягивается, смотрит на меня, будто я уходил в магазин на полчаса, а меня не было много лет, но я пришёл, обмеряв землю! Я войду в дом, сяду за мой старенький стол, и напишу письмо, куда-то, кому-то, в ту дальнюю страну, где я был не так давно, тем людям, что там живут и помнят меня, идущего по полю в жёлтом дождевике. И вот я пишу ручкой, а она отражает лучи солнца, потому что она вся блестящая и эта белая радуга прыгает по окну, движется в такт написанному мною в китайской тетрадке. Я пишу им и всем, что истина — истина! — найдена, старик, найден ответ, всё ложь и зло, зло и ложь, но в мире, в мире, где-то там в Мире — есть где-то правда, а мы теперь живём на земле, а вечно — вечно мы будем жить в Мире, старик, ты слышишь меня?! (Уронил свечу.)

МОЛЧАНИЕ.

ГАИШНИК. (Улыбается.) Темно, я думал…

АЛЕКСЕЙ. (Молчит. Быстро, тихо.) Кто тут? Кто?

ГАИШНИК. Это я. Я с дороги.

АЛЕКСЕЙ. Что вы хотели? Что? Что?!

ГАИШНИК. Нет, я на работе. Зашёл воды попить. Там колонка не работает. А тут люди живут?

АЛЕКСЕЙ. Тут люди живут. Тут живут люди. Тут живут. Тут живут. Я не смогу найти свечу, посветите себе в лицо, я посмотрю на вас.

Гаишник светит себе в лицо, улыбается.

ГАИШНИК. Видно?

АЛЕКСЕЙ. Почему вы улыбаетесь?

ГАИШНИК. Так.

АЛЕКСЕЙ. Почему?

ГАИШНИК. Весна, тепло, ласточки щебечут тихо. Прошёл дождь и снег последний растаял и тепло, и хорошо на улице. Люблю, когда весна.

АЛЕКСЕЙ. Вы поэтому улыбаетесь?

ГАИШНИК. А разве плохо? Повода

нет?

АЛЕКСЕЙ. Только поэтому?

ГАИШНИК. Поэтому.

АЛЕКСЕЙ. Правда? Любите весну?

ГАИШНИК. Очень.

Молчат, смотрят друг другу в глаза.

АЛЕКСЕЙ. Сядьте. Я найду воду. Где-то была банка с соком. Сейчас найду. Сядьте.

Ходит по комнате, переворачивает какие-то вещи, ищет банку с соком.

По дороге к дому идут Тоня и Официант. Он закинул пиджак за спину, держит его за петельку для вешалки. Идут, смеются, крошки кидают в воздух, ласточки на лету хватают их.

АНТОНИНА. У отца фамилия была “Дементьев”, писалась я в школе по матери “Петрова”, воспитывалась у бабушки, у которой почему-то осталась девичья фамилия “Иванова”, вышла замуж — стала “Сергеева”. А во второй раз — стала “Манукян”, с третьим, с ним, не расписывались, а все зовут меня Антонина Сорина, а все документы у меня на фамилию Коростелева, которая я даже и не знаю откуда появилась. Вот кто я, может мне кто-нибудь сказать? Я бабочка. Порхаю. Люблю любить. Ну, не любить, а называется так на человеческом языке. В общем, люблю увлекаться! Глупая очень. Да? Плохо, как плохо всё! (Смеётся.)

ОФИЦИАНТ. Да что у вас плохого?

АНТОНИНА. Плохого? Часто хочу выпить лишнего, травки покурить, потом сесть за руль чьей-нибудь машины и врезаться в столбик, не случайно, а специально, понимаешь?

ОФИЦИАНТ. Почему?

АНТОНИНА. Не знаю. Так просто. Бессмысленно всё, в общем-то, нет?

ОФИЦИАНТ. Ладно болтать, молодая, хорошая, красивая, какой столбик, твоя болтовня — то же самое, что в угол, на нос, на предмет, да? Ты просто интересничашь передо мной, глупышка?

Ворона упала с неба к ногам Официанта и Тони. Она смеётся, он ткнул ногой ворону.

АНТОНИНА. Опять как в театре. В самый трагический момент падают номерки. (Смеётся.) И ни капельки не пугает. Я мечтала стать актрисой! Ты любишь театр?

ОФИЦИАНТ. Безумно.

АНТОНИНА. (Достала из сумки ослика-игрушку, тычет им в официанта.) Смотри у меня какой Фантик, забодаю-забодаю-забодаю!!! (Хихикает.)

ОФИЦИАНТ. Дурашка маленькая, артистка! (Смеётся, целует Тоню, прижимает к себе.)

Тоня прижала палец к губам, побежала к туалету, скрипнула дверкой.

Гаишник в комнате Алексея сел на стул, закрыл глаза и заснул. Алексей нашёл банку с соком, пришёл в комнату к себе. Присел перед Гаишником на пол, смотрит на него, улыбается. Гаишник во сне тоже улыбается.

По первому этажу кто-то ходит.

Алексей ковыляет на балкон. Вглядывается в темноту, кричит:

АЛЕКСЕЙ. Эй, кто там? Кто там, ну?

Официант помолчал, потом вышел из тени берёзы ближе к балкону, сплюнул на пол, сказал:

ОФИЦИАНТ. Ну, чего?

АЛЕКСЕЙ. Кто? Кто это?! Чего тебе надо? Ты дьявол! Он спит, не тревожь его! Зачем ты пришел?!

ОФИЦИАНТ. Бред какой-то. Кто тут дьявол? Я девочку провожаю. Смешную девочку. А что? Нельзя? Она твоя? Нет ведь. Или твоя? Иди сюда, поговорим, ну?

АЛЕКСЕЙ. Я ведь спущусь, я могу спуститься, не веришь, я могу спуститься, дьявол!!!! Уходи отсюда, иди к чёрту, иди к тому, кто тебя послал, уходи, сказал, ну?!

ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Идиот. Я ему про лепёшки, а он мне про говёшки.

АЛЕКСЕЙ. Убирайся!

ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Эй, ты, в натуре? Сегодня ты мне не платишь и я тебе прягать не обязан! Ты иди сюда, а не я к тебе, ну? (Хохочет.) Иди сюда, красавчик, я тебе кое-что на ушко скажу! Глянь, что сделаю!

Подошёл к березе, развязал изоленту, подставил ладони — берёзовый сок капает ему на руки, он себе в лицо сок бросает, смеётся.

АЛЕКСЕЙ. Не смей, не смей, что делаешь?!

ОФИЦИАНТ. (Смеётся.) Того и делаю, что нравится, что дозволено!