Земленыр или каскад приключений
Шрифт:
— Ну, что там было у вас? — нетерпеливо спрашивал крут, тычась в колени Земленыра.
— Потом, Пи-эр! Потом, дружище, расскажу, а сейчас некогда, надо поскорей скрыться с глаз долой, а то, неровен час, примчится кто-нибудь из чумазых!
— Понял! — И Пи-эр отступился;
— Прошу всех на лошадь! — распорядился Земленыр.
— Кроме меня, — заявил Пи-эр. — Я уже досыта накатался, пора размять косточки, то есть досточки!
— Все, кроме Пи-эра! — согласился старик.
А всех-то было всего Вася да Люба с Ду-ю-ду в клетке. Они охотно и ловко взобрались на лошадиный круп и, прижавшись друг к другу, удобно устроились там, так как ездить верхом
— Но-о! — Земленыр дёрнул узду и повёл лошадь за собой, Пи-эр храбро покатился вперёд, позади опять запылил рысёнок, а сверху устало замахал крыльями коршун Унш. На горизонте темнела длинная широкая полоса, похожая на лес. Дорога вела прямо туда.
Ду-ю-ду было томительно-стыдно в клетке, не столько из-за самой клетки, сколько из-за своего вынужденного безделья. Ей, работнице и проводнице, наступило самое время действовать, летать туда-сюда, разведывать, изучать, чтобы попавшим в сказку героям было спокойно и безопасно путешествовать, а она сидит, как клушка, растопырив перья. Сперва ее в руках несли, теперь вот на лошади везут, а она, бесстыжая, не может ничем отплатить этим сердобольным людям, даже наоборот — как бы вынуждает их работать на себя, ведь это ради неё они отправились в далёкий рискованный путь! Конечно, будь Она здорова, разве они попали бы в лапы этим наглым стражникам? Разумеется, нет! Она бы все разузнала и не пустила бы их на это треклятое поле! Ах ты, крыло-крылышко! Она ворохнула им и от боли упала на грудку. Есть в запасе у Ду-ю-ду одно средство подняться в воздух, но оно срабатывает, когда подворачивается особое, редкое растение. «Может, оно тут растет? Хоть какой-то вклад должна же я внести в путешествие?» — решилась птичка и пропищала:
— Вася, высади меня!
— Зачем?
— Секрет!
Люба с Васей сползли с лошади и выпустили Ду-ю-ду на зелёную полянку, где она живо Зашныряла между травинок, обрывая клювом какие-то листочки, потом попросила Васю развести маленький костерок, и когда сухие прутики загорелись, — пригодились Васины спички! — кинула в пламя свои листики. От них повалил густой фиолетовый дым. Птичка начала жадно глотать этот дым, легонько подпрыгивая и взмахивая здоровым крылом и вдруг стала медленно подниматься над землёй.
— Куда ты, маленькая? — перехватив ее, сказала Люба и оглядела небо. — Так нельзя, тут где-то коршун шастает. — Она достала из корзинки катушку ниток, привязала, конец за лапку и отпустила. Ду-ю-ду, разматывая катушку, взмыла вверх. Подъёмная сила быстро кончилась, и Ду-ю-ду замерла в высоте. Вдруг какая-то пичужка, маленькая, как Ду-ю-ду, смело опустилась на Любино плечо, что-то щебетнула ей на ухо, взвилась к Ду-ю-ду и принялась ей что-то поспешно начирикивать.
— Что-что? — расспрашивала Ду-ю-ду. — Не понимаю. А ты можешь по-человечески?.. Тогда помедленнее, а то я почти забыла птичий язык, Что-что? Да неужели? Хорошо, передам! — Незнакомка отлетела на несколько метров в сторону леса, возвратилась и опять принялась щебетать. — Не понимаю, ничего не понимаю! Как обидно! Да я вижу, что ты говоришь что-то важное, но не могу понять! Извини, сестрёнка!
Отдыхавший неподалёку рысёнок вдруг завопил что есть духу:
— Унш! Унш! Где ты, бездельник? Хватай птицу, пока есть возможность! Быстрей хватай!
— Ду-ю-ду, вниз! — увидев, что коршун появился, закричала Люба и давай проворно наматывать нитку на кисть-локоть, как она привыкла обращаться с бельевой верёвкой.
Унш спикировал, но поздно — птица была уже в руках девочки. Выходя из пике, коршун сгоряча не рассчитал, врезался
— Снюхались, подлые! Ну, я вам сейчас покажу, клянусь радиусом! — деревянно проскрипел Пи-эр чем злее он становился, тем более деревенел его голос, — шмыгнул в колючий кустарник и, по-за кустами подкравшись к заговорщикам, выскочил прямо на них с криком:
— Дави волосатиков!
Рысёнок метнулся влево, коршун — вправо. Круг кинулся за птицей, видя, что она больше устала. В самом деле, Унш из последних сил молотил крыльями по траве, с трудом волоча себя, но все же, теряя перья, он умудрился взлететь из-под самого, так сказать носа Пи-эра. Но и после этого разозлённый круг продолжал преследование, давя тень коршуна и выкрикивая какие-то математические проклятия. Наконец он вернулся к своим и, улёгшись возле клетки, спросил:
— Ну и как, Ду-ю-ду? О чем вы там секретничали наверху? ~
— Ах, какая досада! Какая жалость! — огорчённо вздохнула Ду-ю-ду. — Ей так много хотелось мне рассказать, но мы говорили на разных языках! Это так ужасно — не понимать друг друга! Я лишь поняла, что она — моя сестра, что она тоже родилась из камня, но она родилась в два приёма, пройдя стадию полукамня.
— Ой! — вырвалось у Любы.
— Поэтому она стала обычной птицей, а не чудесной, как я, родившаяся сразу, живёт в обычном лесу и по-человечески, конечно, — ни бе ни ме ни кукареку.
— Это же моя птичка! — воскликнула вдруг все понявшая девочка.
— Да, Люба, твоя! И она передаёт тебе привет!
— Спасибо! Бедная! Она, небось, жаловалась, что страдает.
— Да нет, жалоб я не разобрала как будто. А что ей страдать. Не страдает она. Вполне здорова, летает себе куда хочет. В этом смысле ей даже лучше, чем мне… И еще я поняла, что впереди нас поджидает какая-то опасность. Она предупреждает нас об этом в благодарность за то, что Люба, пусть наполовину, но расколдовала ее из камня и дала ей жизнь.
— Какая опасность? — насторожился Земленыр.
— Я не поняла.
— А сама ты что сверху видела? — спросил Пи-эр.
— Лес.
— Мы его и так видим. А что за лесом?
— Не разглядела. Надо было выше взлететь.
— А мне кажется, что ты все видишь и все знаешь без полёта, — проворчал Пи-эр, все еще опечаленной неудачной погоней.
— Как же я могу все знать без полёта? — удивилась Ду-ю-ду. — Ты без катания что-нибудь узнаешь?
— Нет, конечно, потому что я тут не был. А вот ты хитришь. По-моему, ты уже была в этих местах. Признайся, Ду-ю-ду!
— Признаюсь, что нет! Честное птичье!
— Тогда какая же из тебя проводница? — наседал хмуро круг.
— Сама удивляюсь. Наверное, фокусник просто ошибся, назвав меня проводницей. Помощница — это вернее, а еще вернее — могла бы быть помощницей, если бы… — И она ворохнула разбитым крылышком. — Я в этих местах, как и вы, впервые. Для меня это путешествие — тоже награда, правда, не знаю за что. Была обычным камнем — и вдруг! Больше того, от нашего путешествия зависит не только моё здоровье, но и вся судьба: если оно закончится благополучно, я навсегда останусь птицей и буду жить в волшебном лесу, если — нет, я снова превращусь в камень, и кто знает, когда мне опять выпадет счастье снова стать птицей и выпадет ли вообще. Мёртвых камней много, и всем хочется ожить.