Земля Без Короля
Шрифт:
Длиннозуб, шлепнувшись на пол, задел ее обутые в сапоги ноги; Эмбра почувствовала слегка отдающий плесенью запах звериной шерсти. Она поспешно перевернулась, успев подумать, удастся ли ей вовремя дотянуться до кинжала — а потом времени на какие-либо мысли просто не осталось.
Длинные, твердые как железо лапы, покрытые жесткой щетиной, промелькнули перед нею, одна хлопнула ее по губам, а две обхватили и прижали к телу руки, не давая бедняжке шевельнуться. Грязная бурая щетина больно колола обнаженное тело девушки. Твердые шипы, похожие на зубы, торчали у нее перед самыми глазами, она слышала щелканье клешней на концах передних лап, но, по крайней
Пушистый паук с волчьей головой перевернул Эмбру на живот и навалился сверху всем своим весом, так что вскоре она смогла дышать, лишь напрягая все силы; воздух со свистом вырывался через нос. Вокруг сгустился запах, напоминавший дух прелых яблок или перекисшего вина. Членистая лапа продолжала стискивать ее рот, сжимая челюсти и горло с такой силой, что она, сколько ни напрягалась, не могла выговорить ни слова.
Парой свободных лап длиннозуб медленно, преодолевая сопротивление девушки, сводил вместе ее руки; она отчетливо видела на суставах утолщения, из которых торчали раздвоенные шины, а на концах лап — присоски. Лапы с такой силой стискивали ее ладони, что она не могла пошевелить ни одним пальцем, а длиннозуб в жуткой тишине продолжал неторопливо обматывать ее руки еще одной лапой, словно веревкой.
«Будто знает, что я могу сотворить заклинание, и делает все для того, чтобы не дать мне такой возможности», — подумала Эмбра. А потом она напряглась еще сильнее, почувствовав, что к ней прикоснулись первые магические нити и во всем теле началось покалывание. Оно продолжалось, постепенно ослабевая, а длиннозуб перехватил свою добычу по-другому, освободил две длинные паучьи лапы с клешнями и отвел их назад, словно кинжалы, с явным намерением нанести удар. Извернувшись вправо, насколько возможно, Эмбра увидела, в чем дело: Хоукрил, к которому все еще не вернулось зрение после вспышки, порожденной ее последним заклинанием, учуял запах длиннозуба или услышал его движения. Так или иначе, но ослепший латник изо всех сил наудачу рубил мечом воздух.
Растеряв последние клочки своей одежды, стиснутая железными лапами безжалостного хищника, совершенно беспомощная Эмбра лежала на холодном камне и должна была вот-вот умереть, и вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, она почувствовала, что в прикосновении теплой пушистой туши, придавившей ее к полу, есть даже нечто успокаивающее: хищник закрывал ее от острой стали, мелькавшей наверху… если, конечно, этому болвану не взбредет в башку рубить прямо по полу.
Но с ней больше ничего не происходило, лишь продолжалось все то же почти незаметное покалывание, и Эмбра осмелилась подумать, что эти тонкие щупальца были всего лишь проявлением какого-то шпионского, а может быть, даже и ограждающего заклятия. Впрочем, она тут же ехидно напомнила себе, что находится в объятиях животного, которое, насколько ей было известно, имеет обыкновение отрывать у людей, сустав за суставом, руки и ноги и устраивать себе продолжительные пиры. И прийти ей на помощь не может никто, кроме двух ничего не понимающих в происходящем воинов и заботливых — ох каких заботливых! — волшебников ее отца…
А клинок Хоукрила свистел в воздухе все ближе и ближе. Латник, похоже, внимательно прислушивался к происходящему, потому что его обычное гневное рычание больше не раздавалось. Эмбра попыталась, дернувшись вверх, стряхнуть с себя длиннозуба; латник услышал, как во время этой тщетной попытки ее локти и колени ударились о камень, повернулся и устремил свой меч прямо на нее.
Длиннозуб
Хоукрил медленно встал, тряся гудящей от удара головой, негромко ругаясь и дико озираясь по сторонам, — очевидно, зрение постепенно возвращалось к нему.
А виновник падения Хоукрила — конечно же, это был Краер — присел на корточки на расстоянии двух вытянутых рук от беспомощной Эмбры и уставился на длиннозуба. Глядя в золотые глаза монстра, квартирмейстер неуверенно спросил:
— Сараспер? Это ты?
Напряжение, повисшее в богато изукрашенном зале, внезапно ослабло. Трое волшебников облегченно вздохнули, обменялись торопливыми взглядами и расселись по местам.
Восседавший посреди комнаты за сверкающим столом сумрачно красивый барон Серебряное Древо спокойно налил себе вина и вопросительно вскинул бровь.
— Ну, что?
Ингрил Амбелтер деланно улыбнулся.
— Ваша милость, защитное волшебство достигло госпожи Эмбры и прикрепилось к ней.
Барон кивнул.
— Я, конечно, способен распознать все, что делает Бейрлдоун, но тонкости вашего мастерства, Повелитель Заклинаний, я понимаю плохо. Умоляю, раскройте мне всеподробности вашего совместного заклятия.
— Господин барон, — с поклоном ответил Ингрил, — теперь на вашу дочь наложено защитное заклятие, которое сохранит ее в безопасности от любой магии, кроме проклятий, направленных именно против нее, а также остановит кровотечение из ран. Впрочем, волшебство не может ни предотвратить, ни ослабить настоящую рану, скажем, укол или порез, сделанный, например, оружием.
Фаерод Серебряное Древо поднял вторую бровь.
— Если ее ранят, она будет страдать?
— Господин, — тщательно выбирая слова, ответил Ингрил, — специфической особенностью волшебства такого рода является то, что защищенный, получив любую рану, испытывает постоянную боль.
— Отлично, — ровным тоном заметил барон, — Я не хочу, чтобы ей было слишкомхорошо.
— И еще одна немаловажная особенность, — добавил Амбелтер. — Любой достаточно подготовленный маг, знающий о существовании такой защиты, может отныне и впредь магическим способом выследить госпожу Эмбру или, точнее говоря, щит, который ее ограждает.
Губы барона медленно сложились в злую улыбку, а темные глаза вдруг вспыхнули зеленым пламенем. Подняв стакан так, словно хотел произнести здравицу, Фаерод обвел взглядом троих своих магов и сказал чуть ли не игривым тоном:
— Хорошо сделано. Эти трое станут моими мечами там, куда я пока что не могу дотянуться сам. Мятежники, сами того не зная, станут служить мне. Поскорее учись волшебству, дочь моя, — чтобы стать тем кинжалом, который я буду всаживать в спины баронов, осмеливающихся противостоять мне.
Краер смотрел на длиннозуба, а длиннозуб смотрел на Краера. В Доме Безмолвия висела тяжелая тишина, которую внезапно нарушил невнятный болезненный звук: это застонала Эмбра, все еще пытающаяся выбраться из-под тяжелой мохнатой туши волка-паука. Хоукрил вновь потер все еще болевшие глаза и наконец-то ясно разглядел чудовище.