Земля чужих созвездий
Шрифт:
Однако вечером в каюте Реджинальд дал волю беззлобному ворчанию:
– Ну, высказался, мыслитель! Уж если ты биолог, то о биологии и толкуй, о пестиках-тычинках. А в философию не лезь, не твоя это весовая категория!..
Вивиан примирительно возражала:
– Ну что ты, милый! Разве не знаешь, что ученые – люди наивные и искренние, у них что на уме, то и на языке. Мистер Йенсен настоящий ученый, это же ясно…
– Вот пусть бы на уме и держал, а на языке не надо…
Реджинальд и вправду чувствовал себя раздосадованным, и досаднее всего было то, что слова норвежца чем-то царапнули его. Вивиан давно уснула, а он все ворочался
Остаток плавания прошел безоблачно и в прямом, и в переносном смысле. Небосвод над Атлантикой сиял так, будто был новорожденный, а не миллиарды лет царил над планетой – и трудных разговоров никто больше не затевал. А вечером третьего дня, в точном соответствии с прогнозами капитана Моррелла, «Фалькон» бросил якорь на внешнем рейде Пуэнт-Нуара, чтобы завтра при свете дня пришвартоваться без осложнений.
Сложный на первый взгляд маршрут Пуэнт-Нуар – Браззавиль – Леопольдвиль на самом деле был самым скорым, учитывая особенности здешних акваторий и железных дорог. Граница же для состоятельных обладателей американских паспортов, можно сказать, не существовала.
В течение недели все административные вопросы решились, причем главным решалой стал, естественно, Симпкинс. Искушенный в таких темах, он в поте лица бегал по кабинетам, и подогретые зелеными купюрами браззавильские чиновники все делали почти сразу, улыбались и говорили разные приветливые слова, правда, по-французски – английский язык они даже если и знали, то демонстративно делали вид, что не знают. Поэтому Симпкинса везде сопровождала Вивиан, знавшая французский в совершенстве. Приветливые слова адресовались большей частью именно ей.
Итак, все разрешения были получены, и члены экспедиции, временно распрощавшись с экипажем «Фалькона», погрузились на катер и переправились через широкую, мутную, грязную Конго.
Жара стояла знатная, но местные в один голос уверяли, что в джунглях будет полегче. Путешественники теоретически это знали, знали и то, что сезон дождей закончился… но одно дело – в книжке прочитать, другое – на себе почувствовать. Все понимали, что просиживать штаны в отеле «Беатриса» и стирать подметки на леопольдвильских улицах никакого резона нет.
Столица бельгийского Конго оказалась гораздо большим городом, чем столица французского, но по сравнению с Браззавилем – заметно более запущенным и грязным. Вообще, бельгийцы были куда худшими колонизаторами, чем французы: размах державы не тот, что ли. И порядка нет, и продавались здешние чиновники за суммы, для французов неприличные. Это было и хорошо, и плохо: Симпкинс, по-прежнему работавший административным мотором команды, возвращался в отель весь взмокший, не столько от жары, сколько от общения с обитателями здешних служебных кабинетов.
– Ф-фу!.. – бушевал он по вечерам. – Ну что за типы?! Дела не знают и знать не хотят. Какие документы оформлять – первый раз в жизни слышат. Какими законами и указами руководствоваться – понятия не имеют… Рабочий день у них до шести – так после пяти никого с собаками не найдешь!
Вивиан, по-прежнему сопровождавшая детектива в качестве переводчика, относилась к
Он возложил на себя обязанность набора местных кадров – и столкнулся с той же самой проблемой бестолковости и некомпетентности. Понятно, что и он свел знакомство с местными чинушами, через них хотел выяснить, как лучше набирать негров: из какого племени, да и просто хотел узнать, чем эти племена отличаются друг от друга… но выяснил лишь то, что леопольдвильские служащие очень смутно представляют страну, которой руководят. Более или менее они владели информацией о южной богатой провинции Катанга, где добывалось множество полезных ископаемых, включая алмазы. А что творится в северных, северо-восточных, восточных землях… Для них здесь все было покрыто туманом. Обычно после мучительного раздумья горе-администраторы отправляли за информацией к военным – те и в самом деле получше знали обстановку; но с военными, с их квадратно-гнездовым способом мышления Реджинальду связываться не хотелось.
Примерно так же обстояли дела с «белым» контингентом, который намеревались набрать на месте в качестве рядового и младшего командного состава, под начало Гринвуда и Дэвиса. Слух о богатых американцах, прибывших с экспедицией и расположившихся в одном из лучших отелей, понятно, облетел город за пару дней, и в номер Гатлингов ринулись оравы бездельников, прибывших сюда в надежде на улыбку Фортуны и внезапно обнаруживших, что богиня удачи здесь ничуть не ближе к ним, чем в родных Льеже или Антверпене. Реджинальд беседовал, видел, что люди это пустые, никчемные, он вежливо говорил им: «Хорошо, мы подумаем… если понадобится, свяжемся», но связываться не спешил.
Вскоре слухи достигли высших сфер, а именно генерал-губернаторского дворца. И вот «Беатрису» навестил лощеный офицер с галунами и аксельбантами, вручив письменное приглашение на вечерний прием к генерал-губернатору Пьеру Рюкмансу. На две персоны. В программе: концерт, фуршет, развлечения. Мужчины – в смокингах или парадной форме, дамы – в вечерних платьях. Пришлось брать напрокат смокинг и платье и идти.
Нельзя сказать, что прием был посвящен именно супругам Гатлинг, представлявшим экспедицию, – нет, это было протокольное рутинное мероприятие, тем не менее американских гостей приняли с особым почетом, сам мсье Рюкманс в белом мундире с позументами подошел, поздоровался, с изысканной любезностью сказал несколько слов об Америке и роли науки в современном мире… после чего гостям предоставили возможность свободно общаться с кем душа пожелает.
Вивиан окружили дамы, затеяли светскую болтовню, пустились расспрашивать про Нью-Йорк. Реджинальд временно оставил ее и отошел к мужской компании.
Здесь не все знали английский, Реджинальд же владел французским с грехом пополам – в итоге разговор не склеился. Мистер Гатлинг приготовился было уже заскучать, как неожиданно с ним рядом оказался человек необычного вида.
Что необычного? Да все. Одежда, например.
Нет, формально строгий генерал-губернаторский этикет нарушен не был: человек был облачен в превосходно сшитые смокинг и брюки. Но белые. Все в черном, а он во всем белом, включая изящные туфли и, разумеется, пластрон, что дополнялось ярко-синим галстуком-бабочкой и того же цвета шелковым платочком, небрежно сунутым в нагрудный карман.