Земля, до востребования Том 1
Шрифт:
36
— Довольно дурацких фантазий! Я не позволю водить себя за нос! вскричал тот, кого называли доктором. — Пора перейти к фактам!
Он подскочил к Кертнеру и ударил его по лицу.
— Я полагал, что нахожусь в руках прославленного римского правосудия. — Кертнер отнял ото рта платок, окрашенный кровью. — Вас называют доктором. Доктор юриспруденции? А деретесь, как первобытный дикарь. Я не знал, что правосудие основано теперь на рукоприкладстве…
Тот, кого называли доктором, что–то истерически выкрикнул, затрясся от злобы и, не взглянув
Допрос продолжал следователь, похожий одновременно и на поросенка и на хищную птицу. Кертнер вглядывался и все не мог решить — на кого похож больше? Он маленького росточка и все время одергивал мундир, который топорщился и был явно не в ладах с фигурой своего хозяина. А тот выпячивал куриную грудь и, когда стоял позади стола, поднимался на цыпочки, хотя и без того носил сапоги на высоких каблуках.
Чтобы затруднить следствие и позлить Коротышку, Кертнер решил разговаривать на плохом итальянском языке, отвечать на вопросы следователя неторопливо. Тогда он сможет выгадать секунды и доли секунд на блицраздумья. Запинался, подбирал ускользающие из памяти слова весьма естественно, хотя это очень трудно — притворяться полузнайкой, когда на самом деле безупречно говоришь по–итальянски. И он подумал, что лишь очень опытному летчику под силу имитировать полет новичка.
Коротышка начал допрос со стандартного вопроса об имени и фамилии арестованного.
— Конрад Кертнер. Я правильно записал? — Коротышка показал еще не заполненный протокол допроса.
— Всего четыре ошибки, — сказал Кертнер с утрированной вежливостью. Вот же перед вами лежит моя визитная карточка.
Коротышка подал знак тому агенту, который втаскивал Кертнера в автомобиль и привел его в эту комнату, а сейчас сидел на табуретке у двери. Агент встал и с расторопностью, которая свидетельствовала о большой практике, начал обыскивать Кертнера. К чему этот повторный бессмысленный обыск? Коротышка не удержался, вышел из–за стола, чтобы самому принять участие в обыске. Не доверяя агенту, он собственноручно еще раз обшарил и вывернул все карманы.
На столе у следователя уже лежало все, что отобрали при первом обыске, — документы, записная книжка, чековая книжка, какие–то бумажки, а также деньги. Тут же лежала приходо–расходная книга и еще несколько других конторских книг из «Эврики». Когда только их успели сюда доставить? Даже последний номер «Нойе Цюрхер цейтунг», который торчал из кармана Этьена в момент ареста, лежал на столе.
Коротышка схватился за книжку красного цвета.
— Русский паспорт?
Но это были всего–навсего международные шоферские права Кертнера.
— Очень приятно, — сказал Коротышка голосом, который противоречил смыслу его слов.
Он долго изучал корешки чековой книжки Кертнера. На корешках значилось, кому и на какую сумму были выписаны чеки для получения денег в «Банко ди Рома». Но в книжке не удалось обнаружить ни одного сомнительного чека. И все выплаты сходились с записями в расходной книге, что снова привело Коротышку в уныние и раздражение.
Затем
Но дело в том, что адреса в книжке хитро зашифрованы. Например, в книжке значился адрес мужского портного в Болонье, и действительно по тому адресу работал портной. Адрес был правильный, если не считать города, потому, что на самом деле явка по этому адресу была в Турине. Кертнер пользовался тем, что названия улиц в итальянских городах сплошь и рядом повторяются, и подставлял другие названия городов. Вот почему Коротышке ничего не могло дать тщательное изучение записной книжки, сыскные агенты топтались бы по ложным следам в ложно указанных городах.
Зазвонил телефон. По–видимому, Коротышка разговаривал с каким–то большим начальником, потому что, держа трубку, благоговейно кланялся телефонному аппарату, а вся невзрачная фигура его изображала угодливость.
Затем он с новой энергией стал изучать отобранные при обыске бумаги Кертнера, утверждая, что им обнаружены документы из Коминтерна.
— Вы могли найти только материалы, связанные с работой Антикоминтерна, — поправил его Кертнер. — Если бы мне предстояло выбирать между Коминтерном и Антикоминтерном, не сомневайтесь, я, как австриец и коммерсант, предпочел бы вторую организацию.
В конце концов удалось найти среди бумаг ту, которая вызвала подозрение Коротышки. То было письмо к Кертнеру берлинского «Нибелунген–ферлаг», акционерного общества с ограниченной ответственностью, Берлин, НВ 40, Ин ден Цельтен, 9–а.
«Ввиду того, что Вы, как клиент нашего информационного бюро «Антикоминтерна»; проявляете постоянный интерес к борьбе с большевизмом, мы позволим себе указать Вам на новый выходящий в нашем издательстве журнал «Народ» (орган борьбы за народную культуру и политику).
В центре нашего нового журнала лежит идея народного единства внутри и нового народного строя вовне. Он борется за народное обновление германской культуры и сплочение ее нового идейного слоя, который решительно становится на службу делу насыщения всей жизни германского народа основными идеями фюрера.
При сем посылаем вам первый выпуск журнала «Народ». Вы будете получать его регулярно, и, надеемся, это даст Вам не меньше, чем бюллетени информационного бюро.
С исполненным глубочайшего уважения приветом.
«Н и б е л у н г е н- ф е р л а г».
П р и л о ж е н и я: Первый номер журнала «Народ» и карточка для заказа».
Коротышка внимательно прочитал письмо, понял, что попал впросак, и так разозлился, что язык не мог повернуться во рту. Теряя самообладание, он начал кричать:
— Вы, может быть, думаете, что я родился в воскресенье?!
На русский это можно перевести: «упал на голову» или «прихлопнули пыльным мешком из–за угла».